жалко парочки желаний для молодых выпускниц? Мы любим все, связанное с сексом.
Регина дышит мне в шею, нежно касается кончиком носа моего уха. Она шепчет:
– А может быть, ты так богат, что подаришь нам много своих желаний? Мы очень хотим понять, кто ты на самом деле. Если нам понравится то, что ты хочешь, мы подарим тебе неземную любовь.
О Боже! Что все это значит? Я рассеянно гляжу прямо перед собой.
Неожиданно и быстро Натали приподнимает платье и садится ко мне на колени, расставив ноги. Мелькают белые кружевные трусики. Она берет мои ладони и прижимает их к своим бедрам. Она медленно качается на мне из стороны в сторону, трется об меня, возбуждая все больше и больше, смотрит прямо мне в глаза – игриво и задорно.
– Я вижу, ты щедрый и достойный господин. Ты готов поделиться с нами?
– Да!
Что я говорю? Зачем все это? Что им надо?
Щелк! Как будто фотовспышка. Прямо там, в глазах брюнетки. Что это?
Я возбужден до предела. У рыжей звонит телефон.
– Але!.. Да, да, папочка, конечно же мы идем. Не волнуйся, мы уже рядом.
Она кричит шоферу:
– Остановите машину.
Натали быстро слезает с меня, выскакивает из двери. Регина, перелезая через меня, трется своей большой грудью, целует в губы:
– Какой богатый, щедрый и благородный господин!
И тоже выходит на улицу. Захлопывается дверь.
Мгновенное опустошение.
Как будто я был озером и высох за одну секунду. Как будто был рекой – и ушел под землю, исчез. Даже если я был океаном – весь испарился в одно мгновение. Я чувствую, что мне не хочется ничего. Даже идти за ними. Жизненные силы покинули меня. Темным облаком накрывает апатия, слабость. Прилечь бы, отдохнуть. Забыться снова. Глаза закрываются.
– Не спать!
Кто-то бьет меня рукой по щеке. Это женщина, шофер – вышла из машины, смотрит на меня с улицы. Она сняла темные очки: у нее черные, умные, внимательные глаза. Она глядит на меня с жалостью и досадой и говорит:
– Ты полный идиот!
И спрашивает:
– Зачем ты отдал этим прохвосткам все свои желания? Ты что – мультимиллионер?
Я отрицательно мотаю головой. Она симпатичная. Возмущенно размахивает руками, потом упирает их кулачками в бока. Ей лет тридцать, но смотрится она как худой и угловатый подросток. Впрочем, мне нет до этого никакого дела. Прилечь бы, отдохнуть.
Она закусывает нижнюю губу и спрашивает меня:
– Тогда как же теперь ты будешь жить?
И бормочет, тоскливо глядя себе под ноги:
– Тут что-то явно не так.
И причитает:
–Что же мне с тобой теперь делать?
И снова смотрит на меня. Теперь ее глаза грустны, но в то же время светятся радостью – откуда-то изнутри. И чему это она обрадовалась? Невозможно понять, улыбнется она или заплачет. Два настроения в одном. Дождь и солнце. Капли барабанят по крыше, уводят в сон. Солнце слепит. Я закрываю глаза,
