подумала Дом, невольно сжав рукоять стилета.
– О, такая женщина, монсеньор, умеет и ненавидеть, и любить! Надо только суметь разгадать её и направить чувство в нужное русло, – и самая жгучая неприязнь превратится в столь же пылкую любовь!
– Или наоборот, – мрачно произнес Черная Роза.
– Ты о Бланш?
– Да. Разве её необузданная и дикая страсть не истерзала меня? Она как пожар, оставивший за собой мертвое пепелище…
«Кто такая эта Бланш? Наверное, одна из его мерзких женщин», – скривившись, с отвращением решила Доминик. Хотя она легко могла незаметно покинуть свое укрытие и убежать, – тем более, что уже поняла, что не сможет совершить задуманное ею, – она не собиралась делать этого. Конечно, знала Дом и то, что подслушивать очень нехорошо, но разговор за дверью становился все интереснее.
– Но там, где по земле прошел огонь, трава вырастает ещё гуще и сочнее, чем прежде, – сказал де Брие. – Так и ты возродишься к новой жизни!
– Надеюсь. Но мне не хочется больше ни пылких страстей, ни юношеских безумств. Сейчас я предпочитаю ровную привязанность, уважение, взаимопонимание. Я хочу мира и спокойствия, Анри! Война бесконечно утомила меня, мне надоело спать и есть в седле, неделями не снимая с себя лат; мне осточертели ханжеские проповеди отцов-инквизиторов, оправдывающие пытки и сожжение еретиков-катаров… А больше всего мне ненавистен Монфор, эта бездушная жадная скотина, похваляющаяся своими насилиями и грабежами, как самыми блистательными победами!
«Он лжет даже своему другу», – с презрением сказала себе Дом.
– Будьте осторожны в выражениях, монсеньор, – переходя на «вы», тревожно промолвил молодой граф. – Не забывайте: инквизиция не дремлет! А Монфор, как вам известно, послан в Лангедок не Людовиком, как вы, а самим Папой, освятившим его миссию как Крестовый поход против еретиков. Вспомните и о позорной участи графа Раймонда Тулузского, обвиненного в пособничестве альбигойцам и распространении ереси; в Сен-Жиле его, обнаженного по пояс, били плетьми на городской площади, как жалкого раба. Я боюсь за вас; боюсь, что и ваш кузен, король Людовик, не сможет защитить вас, если обнаружатся ваши мысли… и, что еще опаснее – ваши деяния!
Доминик затаила дыхание. О чем говорит этот Анри? Какие такие деяния совершил Черная Роза?
Но герцог решил сменить тему разговора.
– Не будем об этом сейчас. У нас впереди куда более радостное событие – моя свадьба. Так поговорим лучше о моей невесте. Как ты думаешь – она тоже ненавидит меня, как та девчонка?
– Что тут можно сказать, монсеньор? Она выглядит тихой, кроткой и застенчивой; к тому же это Евангелие и крест на груди… Я бы не хотел иметь такую набожную жену, клянусь честью! Конечно, моя Розамонда тоже скромна и тиха; но эта – просто настоящая монашка!
– Что ж, возможно, ей удастся замолить мои грехи? Я вижу в приказе короля
