я раньше не замечала.
– Нет, не всегда. Я стала ей сегодня.
– Всё, прекращаем уныние. Там будут обалденные мальчики. Враз забудешь всех своих механизаторов.
– Каких ещё механизаторов?
– Ну трактористов. С кем ты там валандалась в деревне у себя?
– Мелешь чепуху.
– Ты это… Я зайду вечером. Губы хоть накрась.
– Чего ещё сделать?
– Да не бурчи ты, – Галина со смехом обняла двоюродную сестру. – Чего такая кукся? Всё образуется. А где Иван?
– С мамкой ушёл, что-то там оформляют опять.
– А самая маленькая мелочь?
– Не знаю, где эта психическая. Наверное, в туалете закрылась. С неё станется.
– Юльче-е-е-на! – заорала Галя в раскрытую дверь зала.
– Чего? – детским басом отозвалась Юля из спальни.
– Ты что там одна сидишь? Иди к нам! Поиграем.
– У вас разговоры взрослые, мне не интересно, – заявила Юлия. – И у меня дела.
– Короче, – Галка снова повернулась к Лере, посмотрела внимательно, потом разлохматила двоюродной сестре рукой чёлку, – я за тобой часикам к семи забегу, ты там тёте Нине что-нибудь наплети, а то ещё не отпустит. Замётано?
– Ладно, – вздохнула Валерия. – Наплету.
Через полчаса, когда Галка ушла, Лера примеряла платье, которое нашла в кладовке и вертелась перед зеркалом. Платье не то что было новое, но ещё вполне себе. Правда, простоватое. И как юбку его не подвернёшь, чтобы красивее выглядеть.
Лера смотрела на себя и так и этак, поворачивалась в стороны и скоро пришла к выводу, что выглядит она как лохушка.
Всё было не так. Вот всё! Причёска идиотская, чёлка как у малолетки. Руки тонкие, а ноги, наоборот, толстые. Грудь маленькая. Попа большая и вислая. Уродина какая-то.
Лера до того себя раскритиковала, что на глазах выступили слёзы.
«Так мне и надо, – безжалостно подумала она. – Такого крокодила как раз и показывать в зоопарке. Не стоило сюда приезжать! Не будет тут у меня счастливой жизни. Да какой там счастливой? Вообще никакой не будет!»
И вдруг она замерла, рассмотрев в отражении нечто необычное. Вернее, не в отражении, а в самом зеркале. Его поверхность затуманилась с углов, потом внутри перспективы заклубился матовый туман, силуэт девушки задрожал, потом стал мерцать, словно Валерия смотрела кино с испорченной плёнкой. От зрелища кружилась голова, и Лера машинально смежила веки. А когда открыла глаза, в зеркале отражалась уже совсем другая девушка. Даже не девушка – женщина.
– Мам! – услышала она тоненький голос, раздавшийся сзади. – Ну ты скоро? Мы так на концерт опоздаем!
Лера недоумённо обернулась: на пороге комнаты (совсем другой комнаты, вовсе не похожей на зал квартиры в лагере переселенцев) стоял худенький малыш лет девяти.
