лицо с мягкими чертами, на котором несколько странно смотрелся крючковатый нос. Но с этим лицом совершенно дисгармонировали глаза – светло-голубые, под тяжелыми веками и лишенные ресниц, они казались голыми и льдистыми.
– Необыкновенно рад знакомству с вами, Анна Ильинична, – сказал Нащокин, слегка растягивая слова, – как человек, привыкший, что его будут слушать со вниманием и не перебьют. Голос у него был мягкий и тихий.
Льветарисна под благовидным предлогом оставила Аню и Андрея Иннокентьевича. Аня, впрочем, была уверена, что он не станет в первую же минуту знакомства говорить о своих чувствах; но она несколько ошиблась.
– Я имел удовольствие видеть вас несколько дней назад в Зимнем, – сказал Нащокин и добавил с добродушной улыбкой: – Вы танцевали с графом Раднецким.
– Да, вы правы.
– Вы прекрасно вальсируете.
«Да неужели?»
– Благодарю вас.
– Не стоит. Это не комплимент, – констатация факта. Я, знаете ли, равнодушен к танцам, но люблю наблюдать, как этим занимаются другие.
– Вот как?
– В медленных танцах, подобных вальсу, музыка и плавные движения расслабляют, и тогда многое можно прочитать по лицам партнеров.
Аня вспомнила должность Андрея Иннокентьича: чиновник по особым поручениям. Уж не шпион ли он?
– Вы намекаете, что на лицах моем или графа Раднецкого во время вальса что-то прочли? – спросила она спокойно.
Он развел пухлыми ручками.
– Увы. Я видел лишь то же, что и все: что вы бросили графа прямо во время танца посреди залы.
– Мне стало нехорошо, – резче, чем собиралась, сказала Аня.
– О, конечно. Головокружение во время вальсирования – дело естественное, – промолвил с тою же добродушной улыбкой Нащокин, но Аня решила, что он нисколько не поверил в ее объяснение.
– Я, Анна Ильинична, человек деловой, прямой и откровенный, – сказал он, видимо, желая сменить тему. – В определенных кругах меня хорошо знают. Да я и сам знаком с вашим батюшкой, Ильей Иванычем, правда, шапочно. И матушку вашу покойную знавал, Софью Михайловну. Соседствовал с ее родителями в N—ской губернии. Простите, понимаю, что затронул струну болезненную; но, уверен, Марья Андреевна полностью заменила вам мать, и вы нашли в ней самую любящую и нежную родительницу.
Аня отвечала, что так и есть. Маму она почти не помнила; ей не было четырех, когда та скончалась, – но об этом она не стала говорить.
– Я вдовец, бездетен, – продолжал Нащокин. – Достаточно обеспечен, хоть и не богач. Вторая женитьба давно входила в мои планы. Но к этому вопросу, как вы понимаете, необходимо подходить серьезно и обстоятельно. Увидев вас, Анна Ильинична, я подумал, что, возможно, нашел ту, которая станет мне верной спутницей… О, нет, я понимаю, что вы хотите сказать, – добавил он,
