неба созвездия
И огни партизанских дорог
И священное наше
возмездие -
Как эпохи
Предметный урок.
В них -
Осколков кипение ржавое,
Похоронок нещадная весть.
И могущество наше державное,
И высокая наша честь -
Честь народная
И Достоинство.
Кровь на знамени
у древка,
Доблесть нашего
Славного воинства
В бронзе-золоте
На века.
И салюты
Над звёздными башнями,
И последний победный редут.
…Рядовые запаса
И маршалы
Нашу память
В бессмертье ведут.
Эта память -
Как миру послание
И дыханье
Грядущей весны.
В пояс кланяюсь!
В пояс кланяюсь!
Летописцам священной войны.
Леонид Попов, 1952 год
ВМЕСТО
ПОСЛЕСЛОВИЯ
В моих стихах так много седины…
Я не боялся в этом повториться.
Я очевидцем был, как говорится,
До той поры невиданной войны.
За восемь суток часу не поспать
В бою за безымянную высотку.
Казалось, друг мой из железа соткан,
Он поседел в неполных двадцать пять.
Считают: мудрость – спутник седины.
Философы всегда седеют рано.
Я чту в сединах наших ветеранов
Спрессованную мудрость всей страны.
Но здравому рассудку вопреки,
И по наитью странного порядка,
Порою в моду входят парики
С замысловатой проседью на прядках.
А седина – не только за войну.
Она за труд! О том давно известно.
Носите же на славу седину,
Но только заработанную честно.
ИЗ СТРАШНОГО ПРОШЛОГО
Как они людей травили,
Заживо бросали в ямы -
Этот самый Джугашвили,
Им в подмогу Микояны.
Я ничуть не упрощаю -
Нагляделся инквизиций,
Я лишь память укрощаю
С новых, с нынешних позиций.
Что поделаешь с тобою?
Всё, что свято взято с бою?
Эта память сердце гложет.
Буду жить, коль бог поможет,
С этой неусыпной болью.
Неизбежно отраженье -
Всё история восславит.
А за боль и униженье
И его и «окруженье»
По своим местам расставит.
Я
