от тебя, такого горячего и нетерпеливого кавалера? Почему я должна довериться именно тебе, и встретиться, в ближайшее время, именно с тобой, а не с кем-нибудь из доброй сотни моих виртуальных друзей и почитателей мужского пола? Она писала ему – расскажи, побольше, о себе и о том, что ты чувствуешь по отношению ко мне? И ставила три огромных и пульсирующих красных сердечка в конце. Мы спрашивали Дамира – что ты чувствуешь? Как будто бы сами не знали. Он отвечал нам, и сразу же писал ей в ответ – я простой деревенский парень, надежный и сильный, я умею работать на тракторе отца, и делать из винограда, который растет за домом, прекрасное вино. В пруду за домом я развожу карпов, которые не боятся, когда их берешь на руки – они идут к столу вместе с вином, конечно. У нас большая терраса, на которой мы встречаем закат, а еще мы научим тебя палить из отцовской двухстволки по консервным банкам, висящим на дереве, у забора – прямо с террасы, вечерами.
Дамир спрашивал меня – а что чувствуешь ты? Как будто сам не знал. Я отвечал ему мысленно, и он сразу же писал Люции – я бы хотел научиться смотреть на весь этот безумный мир твоими прекрасными голубыми глазами, воспринимая реальность только через твои чувства и эмоции. Я хочу, чтобы мы жадно жили друг в друге, волнительно ловя биение сердца другого, чтобы между нами проявилось такое переплетение судеб, такое волшебное взаимное дополнение, от которого захватывает дух. Я хочу, чтобы нас буквально дурманила наша близость, наше сказочное единство доводило нас до такого экстаза, в котором бы мы теряли голову и границы своего маленького «я».
Дамир спрашивал Никандра – что ты чувствуешь? Как будто бы не жил внутри него. Он отвечал мысленно, а Дамир сразу же писал Люции – без всякого сомнения, дорогая моя, мы будем помогать всем людям. Мы будем заботиться о бездомных детях, о сиротах, о тех, кого обидели, мы будем предоставлять ночлег и еду в нашем гостеприимном доме всем одиноким путникам в ночи. Без устали, мы будем молиться за весь этот грешный мир, чтобы благодать духа святого снизошла на всех отчаявшихся и страждущих, и дала им утешение и отраду. Мы с восторгом начнем чувствовать не только себя самих, в нашем бесконечном единении заботы о людях – мы ощутим, как дышит и развивается весь этот мир, мы поймем великую тайну бытия, ее форму, скрытую от тех, кто мыслит только о себе самом. Мы построим часовенку на заднем дворе, у виноградника, и назовем ее в честь иконы Казанской Божьей матери. Я подарю тебе черные монашеские четки, с самого Афона, и научу самодвижущейся Иисусовой молитве, сладкой, как мед.
Дамир спрашивал Златана – а что ощущаешь ты? Как будто не жил внутри него, каждую секунду. Он отвечал, и Дамир сразу же писал Люции то, что он говорил – чувствую себя бесстрашным воином, готовым в любую секунду защитить тебя, моя любимая, от любого зла. Мой праведный гнев и моя кипящая ненависть, отныне, будет направлена только в эту сторону. Мои накачанные руки сильны, как домкраты, мой глаз – орлиный, и я в любом тире выбиваю сто из ста, и выигрываю плюшевого медвежонка – отныне, я буду все призы и военные трофеи дарить тебе,
