style="font-size:15px;"> Он продрался сквозь разросшийся крыжовник и примостился на чурбаке, который когда–то поставил сюда отец, сказал, что это волшебное полено. Посидишь – и мысли просветляются. Будет это наше секретное место, сказал отец, место правды.
– Так и знал, что здесь тебя найду, – громогласный голос произнёс на выдохе и закашлялся.
– Спрятался, маменькин сынок, а усе, никто не пожалеет!
– Не надо меня жалеть, себя пожалей, лучше б утонул, чем людям нервы мотать! От…сь, уже, Егор! – Руслан вырвал клок земли с травой и остервенело бросил в брата, который совсем не походил на привидение. В семейных трусах, босиком, с вывалившимся животом в растяжках, он навис над Русланом и просипел:
– Я видел, как ты улепетывал.
– Да – да – да, когда я подыхал в больнице, мать, оказалось, квартиру продала, а жене сказала, что ты помогал. Я всю жизнь думал, что ты меня спас. Ты. А тебе было насрать. Если б я не приехал сюда и не узнал бы. Я всегда защищал тебя!
– Да, я и сам не рад, что не утонул! Ладно, будет тебе, лысая башка, – Егор почесал растрепанную с проседью бороду, и потянул руку к брату. Тот отшвырнул её и встал с чурбака, раздувая ноздри, дышал Егору в грудь.
– Вмазать бы тебе!
– Так вмажь, – бывший боксер не растерял сноровки, встал в стойку, несколько раз прыгнул вперед–назад, пробил левой в воздух, правой прикрывая подбородок.
Руслан замахнулся головой и со всей силы лбом пнул Годзиллу в живот. И пропустил апперкот. Упал. Из носа потекла кровь. Он закрыл голову руками, ожидая нападения, но Егор развернулся и поплелся за сарай. Тяжело дыша, будто тащил на себе вселенское горе. Руслан приподнял голову и увидел огромный безобразный шрам на спине брата.
– Прости, брат! – бросил запоздало вдогонку.
– Бог всех нас простит.
⠀ Женщины уже накрыли стол на улице. Бабье лето радовало прощальным теплом. Мать вышла навстречу старшему сыну, маленькая, сухонькая, колченогая, пропахшая насквозь лекарствами и нафталином.
– Сыночек, как же так, как же так? Неужели не справилась я?
– Не судьба, мам! Но ещё поборемся, – его широкая ладонь провела, еле касаясь, по белому платку в синий цветочек. Из–под него выбивались редкие волосенки, покусанные хной. – Мама моя! Одна ты меня любила. Какой я дурак!
– Сыночек, одевайся. Болеть тебе нельзя, иммунитет слабый ведь. Нельзя болеть. Лида, беги на чердак, там Егоровы старые вещи, он тогда здоровее был, найдём, щас оденем тебя. Покушаем. И поедем.
– Куда ещё поедем, мать?
⠀ Из–за сарая вышел Руслан.
– Куда собрались?
– И ты иди сюда, родной. Запомни этот день. Бог спас сына, чтоб вы навсегда забыли вражду.
– Мам, не Бог. Володька. Хотя…– Егор заржал на весь двор, распугав ворон, Володька для меня как Бог. Вот не зря, не зря он дознаватель, ептить. Нептун – теперь твое погоняло. Я ж за корягу зацепился, она мне в голову саданула. Я вроде поднырнул. А на ней,
