не открывал. Он что, спит?
Вытащив из кармана бумажную салфетку, Свонн попробовал дверную ручку. Закрыто. В Нью-Йорке так было всегда, в отличие от пригородов Кливленда или Денвера, где он в прошлом месяце убил одного информационного посредника. В Хайлендс-Ранч никто не запирал ни окон, ни дверей. Убитый не запер даже свой «БМВ».
Свонн уже собирался обойти дом и поискать сзади окно, через которое можно было бы проникнуть внутрь. Но тут раздался глухой лязг, затем щелчок.
Он снова позвонил – просто чтобы Николов понял, что все еще нужен. Именно так поступил бы любой нормальный посетитель.
«Даже крупицу подозрений…»
Послышался приглушенный дверью голос – не раздраженный, просто усталый.
Дверь открылась, и Свонн, к своему удивлению, а также радости, увидел, что водитель, которого предпочитал Роберт Морено, был ростом всего пять с половиной футов. Он вряд ли весил больше ста шестидесяти фунтов, то есть на двадцать пять меньше, чем сам Свонн.
– Да? – с сильным славянским акцентом спросил водитель, глядя на белый конверт в левой руке Свонна. Правой не было видно.
– Мистер Николов?
– Он самый, – подтвердил хозяин дома, одетый в коричневую пижаму и тапочки.
– У меня для вас возврат от ДТЛ. Вам нужно расписаться.
– Что?
– Департамент такси и лимузинов. Возврат.
– А, ну да, ДТЛ. Что за возврат?
– С вас взяли лишнюю плату.
– Вы от них?
– Нет, я работаю по договору. Просто доставляю чеки.
– Уроды они, вот что я вам скажу. Ничего не знаю насчет возврата, но дерут с нас только так. Погодите, а откуда мне знать, что меня не хотят нагреть? Вдруг я подпишу – и откажусь от всех своих прав? Может, мне стоит нанять адвоката?
Свонн поднял конверт:
– Можете прочитать. Все берут эти чеки, но тут говорится, что вы не обязаны этого делать, можете обратиться к третейскому судье. Мне все равно. Я только доставляю бумаги. Не хотите – не берите.
Николов отпер щеколду внутренней двери.
– Ладно, валяйте уж, чего там.
Несмотря на отсутствие у Свонна какого бы то ни было чувства юмора, он отметил, что водитель выбрал не слишком удачные слова.
Когда дверь открылась, Свонн быстро шагнул вперед и вогнал правый кулак с зажатой в нем трубкой в солнечное сплетение Николова, целясь не в уродливую коричневую ткань пижамы, но в точку примерно на два дюйма за ней – прямо в потроха. Чтобы сила удара была максимальна, следовало всегда целиться именно туда, а не в поверхность.
Судорожно вздохнув, Николов рыгнул и повалился на пол.
За долю секунды миновав лежащего, Свонн схватил его за воротник и затащил внутрь, прежде чем началась рвота. С силой пнув его в живот, Свонн выглянул в кружевное окно.
Спокойная,
