времени.
– Как бы то ни было, она мне нравится, – словно оправдываясь, возразила Моник. – Она была родом из Питтсбурга, как и я.
Моник сердито уставилась на меня, словно подначивая сказать, что Питтсбург не то место, где появляются великие художники. И, честно говоря, эти слова уже вертелись на кончике моего языка, но я не дурак, поэтому прикусил язык.
– И какого черта, Райли! Ее просто не оценили по достоинству. А все потому, что она женщина. Ты посмотри на детали, колорит! – завопила она, указывая на монитор. – Каждый чертов фрагмент не хуже, чем у Дега!
– Возможно. Но никто больше так не считает, и на копировании Кассат реальных денег не заработать.
– А мне по фигу! Мне нравится это делать! – возразила она. – И я делаю это для уважаемого дизайнера, который платит вперед!
– Уважаемый? Правда? – Я не смог удержаться от чуть насмешливого тона. – Уважаемый дизайнер по интерьеру?
– Верно! С этим что-то не так?
– Едва ли, – пожал я плечами. – Хотя не думаю, что можно быть уважаемым человеком и при этом продавать подделки.
– Мои подделки стоят того, сколько за них платят, – сказала она.
– А богатые ублюдки заслуживают этого. Полностью согласен, ты же знаешь, Моник. И твоя живопись потрясающая, обычно лучше оригинала. – Может, я немного хватил через край, но это была правда. – Просто я считаю, что при твоих талантах и работоспособности ты могла бы зарабатывать больше.
– Я зарабатываю кучу денег.
– На Кассат! – фыркнул я. – Перестань, Моник, Кассат не приносит много зелени.
– Но, черт тебя подери, должна! Только потому, что она была женщиной…
– Возможно, – отозвался я, но я знал, что ее зацепило. – Пойми, не в твоих силах изменить рынок. И я уже говорил, тебе не стоит разменивать свой талант на мелочовку.
Моник закатила глаза:
– Хочешь сказать, у тебя есть что-то достойное моего невероятного, уникального таланта? И всегда на первом месте Проект Райли Вулфа?
С минуту я смотрел на нее, не вполне уверенный, язвит ли она. В отношении меня – определенно. Но я не знал, действительно ли она понимает, насколько хороша как художник. А по моему мнению, она и в самом деле была лучшей. Именно по этой причине я принес ей нечто такое, что должно было стать самым серьезным вызовом, когда-либо стоявшим передо мной. Собираясь осуществить это дело, я должен был иметь самое лучшее. Другая причина состояла в том, что Моник мне нравилась. Большинство людей мне не нравятся. Это контрпродуктивно. То есть если бы Моник не нравилось ее занятие, а я бы использовал ее, потому что питаю к ней слабость, то чертовски быстро оказался бы в тюрьме. Ведь всегда дело в «друзьях». Я хочу сказать, кто еще знает достаточно, чтобы вывалять вас в дерьме? Никто в таком не признается, но это правда: нет смысла иметь друзей, потому что им надо доверять, а это не работает.
– Итак? – спросила Моник. – Что тебе нужно такого, на что способен только великий художник вроде меня?
Я улыбнулся. Я не сомневался,
