вам говорил? – Кондратенко активировал минивизор и приготовился записывать.
– Да так, ничего особенного. Я, если честно, не особо спрашивала, меня другое интересовало – думала, как наказать, чтобы он понял, но при этом не получил психологическую травму. Понимаете, в тот день я была на работе в Виртограде, муж мой в командировке в Чангши уже второй месяц, поэтому Игорёк решил прогулять школу, думая, что никто об этом не узнает. Ой, мне так не хочется об этом рассказывать!
– Не волнуйтесь, Ольга Кирилловна, детьми были все. А мы с Трофимом Леонидовичем ещё и мальчиками. Ничего страшного, думаю, мы не услышим.
– Ну… я о ситуации понятия не имела, пока участковый не пришёл. Оказалось, Игорь, вместо того чтобы учиться, гулял по Виртограду. Слава богу, сильно потратиться не успел. Попытался пройти в бордель, вы представляете? Откуда он о таких местах знает?!
– Какой ужас! – совершенно искренне ахнул следователь.
Приободрившаяся женщина продолжила:
– Естественно, рейтинговая система определила его возраст и забанила на сутки. Только в школу допуск и остался. И глупыш вместо того, чтобы подумать о своём поведении и вернуться к учёбе, решил, что пока мама в виртуале, можно прекрасно провести время дома. Набрал в пакетики воды и стал бросать их с балкона – пытался облить дворника.
– Надеюсь, у него не вышло. Он ведь мог штраф получить, – сочувствующе сказал Кондратенко.
Женщина всхлипнула:
– Да, мог. Но не попал ни разу, и всё обошлось.
– Мам?
Визуализатор растянулся, подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства разговора, и полицейские увидели старенькое виртокресло. Трофим очень удивился – из-за поведения Ольги у него сложилось впечатление, что свидетелю максимум лет двенадцать, но школьник оказался толстым высоким юношей, который был хорошо знаком с бритвой.
– Сынок! – мать вскочила, подошла к сыну, помогла отсоединить штекер и встать. – Эти мужчины хотят поговорить с тобой о соседе, ну, том, который отсюда переехал.
– Игорь, малыш, не уделишь нам немного времени?
«Малыш» прекрасно понял, что полицейский не всерьёз так его назвал, и немного расслабился. Попытка сыронизировать над материнской гиперопекой словно бы поставила юношу на одну ступень с мужчинами.
Ольга не заметила в словах Кондратенко ничего странного:
– Я могу присутствовать при разговоре? Как законный представитель.
– Простите, но мне кажется, Игорю уже есть шестнадцать.
– И что? – воинственно спросила женщина.
– Он сам может решить, говорить с нами в присутствии родителей или нет.
– Мам, я есть хочу. Может, ты пока кукнешь что-нибудь?
– Что за слово такое! Кукнешь. Жуть! Чтобы я такого больше не слышала!
– Ольга Кирилловна, давайте не будем задерживать друг друга. Переменка короткая.
Женщина
