ладони девушки. Ранимова вспомнила Кровную, вспомнила её доверительный взгляд и почувствовала себя более уверенной. Напротив Марии сидела, прижав коленки друг к другу, и не поднимая взгляда выше своих ног, Анна.
В зал вошла мать.
Ранимова, разом осмелев, но не спрятав слёзы, борзо проговорила:
– Я не собираюсь перед тобой извиняться.
Глаза Галины помутились от недопонимания и будто почернели от ненависти.
– Ах, как же не будешь! Ноги мне будешь целовать!
– Да почему ты даже не хочешь выслушать меня?! – повысила голос Маша.
– Да что тебя выслушивать?! Что тебя, лгунью, выслушивать?! – Ранимова чуть не рухнула было на диван, где сидел переживающий отец.
– Галь, серьёзно, угомонись…
– Я тебе не Галь! Ишь что говоришь!
– Это я ещё лгунья?! – ещё раз вспылила девушка. – Кому ты тогда поверила?
Женщина залилась смехом.
– Презренной Василине. Этой мерзкой старухе, которая всем про тебя расскажет!
Лик Ранимовой сменил свой фальшиво-смелый вид на чисто-девичий страх.
– Т-ты поверила ей, но не веришь мне?
– А как тебе верить?! Мария, ты меня очень разозлила и опозорила! Теперь все, слышишь, все, – она встала лицом к лицу своей дочери и медленно стала нагнетать, – будут знать о позоре. О моём позоре!.. О моём горе! – женщина, сделав плаксивый вид и жалкий всхлип, отошла к окну и по-актёрски отвернулась.
Ранимова медленно присела на диван. Её тут же обнял отец, из-за чего девушка пуще раскисла. Галина, боковыми зрением увидев эту ужасающую картину, вмиг обернулась да крикнула:
– Вот так значит!
Все удивлённо поглядели на пухлую даму.
– Александр, а меня светлую женщину успокаивать не надо, да?!
Отец, тяжело вздохнув, отстранился от Маши, но к жене не пошёл.
– Да что с вами такое в последнее время?!
– М-может, тебе следует, наверное, посмотреть на себя… со стороны? – еле слышно сказала Анна.
Мать всем телом повернулась в сторону второй дочери.
– Знаешь, таких, как ты, прости господи, хочется ударить. Таких, так сказать, наверное, может быть, – кривлялась в гневе женщина, – хочется взять за шиворот и вышвырнуть на улицу! – она левой рукой махнула в сторону окна.
Ранимова переняла все слова, обращённые бедной сестре, на себя. Она впитала их, словно те были направленны ей.
– Ты совсем с ума сошла? – начал защищать Александр.
– Я?! Это ты с ума сошёл! Жить надоело?!
– Мам…
– Не зови меня матерью, – со злобой пробубнила женщина Маше.
Девушка, вытерев слёзы, встала.
– Согласна. Ты мне и не мать, – глаза Галины после этих слов сделались круглыми.
– Да
