или заработок денег. Никто и никогда не уходил с подобных мероприятий обделённым.
Прошло не меньше четверти часа за неторопливой беседой ни о чём, прежде чем на ступенях появилась моя жена. Я взглянул на неё со смесью ощущения радости и некой обиды за её поведение, и хоть эти чувства взыграли во мне в приблизительно равных пропорциях, обиду удалось заглушить, и мои губы расплылись в наверняка очень глуповатой улыбке. Она выглядела как всегда превосходно, и беременность никоим образом на эту красоту не повлияла: стройное, даже излишне худощавое, хоть и с явным животиком, тело закрывало с одной стороны скромное изумрудного цвета платье с длинными рукавами, касающимся земли подолом и кружевным неглубоким вырезом на груди, но с другой стороны одеяние сидело очень облегающе, а потому лишь подчёркивало женственную фигуру моей возлюбленной. Когда Лора взглянула на меня, она поджала губы, что ещё сильнее выделило её острые скулы, сощурила свои прекрасные глаза цвета небесной лазури. Затем моя жена, машинально проверив, хорошо ли держатся собранные в высокий пучок белокурые волосы, стала медленно спускаться в гостиную.
Я подорвался, чтобы подать ей руку и помочь, но она одёрнула свою маленькую ладонь и демонстративно задрала нос. Сказать, что я в этот момент разозлился – это ничего не сказать. Но выдержка и хорошие манеры не позволили моим эмоциям выплеснуться в то, о чём я потом наверняка пожалел бы, поэтому я просто проводил Лору до дивана, и, удостоверившись, что она удобно пристроилась, сел рядом с ней.
– Здравствуйте, – излишне официальным тоном произнесла она. – Простите, что задержалась – я плохо себя чувствую. Это из-за ребёнка.
– Ой, дорогуша, не стоит извинений, – снова махнула рукой мама, чуть не смахнув с подноса бокалы. У меня от этого её жеста едва заметно дёрнулся левый глаз. – Я сама прекрасно помню, каково это – носить в себе какого-нибудь спиногрыза. И если с Клодом было ещё относительно легко, то Громмер заставил меня превратиться в самого настоящего портового грузчика! Я имею в виду лексикон, разумеется. Ох, какие же ругательства извергали мои уста, да простит меня за это Дхали.
– Не только лексиконом ты была похожа на грузчика, да простят меня портовые работники, – заметил отец. – Когда у тебя болела спина – ты пила бренди. Спустя два часа после рассвета я иногда находил тебя в невменяемом состоянии.
– С кем не бывает, – мама пожала плечами и громко рассмеялась. – Может, именно поэтому Громмер родился не таким хорошеньким, как мой малыш Клоди!
– Клод – хороший человек, – возразил я, несмотря на недавнюю с ним ссору. – И каким бы вы его не считали, пожалуйста, хотя бы в моём присутствии не обсуждайте его, пока он не слышит. Потому что в большинстве грехов детей виноваты их родители.
– Я не виновата, что мой сын пошёл по кривой дорожке, – отмахнулась (в буквальном смысле) мама. – Никто не заставлял его делать то, что он делал. И знать не хочу, чем он там сейчас занимается. Не будем о плохом. Клоди, малыш, мы все в сборе – поведай нам о своём приключении!
Тяжело
