хотела бы…
Он сдвинул брови и сжал челюсти. На щеках проступили желваки. Кадык дернулся, когда он шумно сглотнул.
– Чего?
– Быть твоей любовницей, рабыней и женой. Всего этого.
– Как только вернемся… – Голос Габора сел и звучал надтреснуто, словно ему было больно говорить. – … у нас будет брачная ночь. В твоем мире ведь существуют брачные ночи?
Олесю снова бросило в жар.
– Да. – Она заставила себя говорить, как можно спокойнее: – Но они происходят после свадьбы.
Габор улыбнулся:
– Я не смогу ждать до свадьбы.
Он так об этом говорил… Словно брачная ночь была чем-то важным.
Олеся отвернулась, снова всматриваясь в чащу:
– Никогда не понимала, зачем она нужна, если невеста уже не девственница. Это просто одна из ночей… Первая ночь в новом статусе. Но не более…
Габор сильнее ударил поводьями:
– Мир, в котором ты жила, бессмысленный и глупый. Ты узнаешь, что такое брачная ночь. Со мной.
От того, как он это сказал, Олеся начала плавиться. Он действует на нее разрушительно. Разъедает, как кислота, ее мозг и способность соображать. А еще всю ее гордость.
– Здесь она какая-то особенная?
– Здесь, – он выделил это слово, – она важна.
В груди стало горячо, а во рту сухо. Внутри как будто извергался вулкан, который выжигал весь кислород из легких и наполнял рот пеплом.
Ей слишком тяжело было говорить о брачной ночи. Тем более с ним. И не тогда, когда его женой должна стать принцесса. Олеся понятия не имела, как он сможет отказаться от этой свадьбы. Власть короля представлялась ей чем-то неоспоримым. Как Габор сможет избежать свадьбы, если ему прикажут?
Олеся старалась не сводить глаз с покрытых снегом деревьев.
– Так какое из Страшилищ сделал ты? Где оно висит?
– Зачем тебе?
– Я же уже сказала: интересно, что ты придумал, чтобы предостеречь крестьян.
– Я делал их только в детстве. Тогда мне казалось, что я смастерил самое отвратительное Страшилище и ни один человек не сможет пройти мимо него.
– А сейчас?
Габор хмыкнул:
– Мне тогда было… лет пять. Что я могу думать об этом сейчас?
Олеся представила маленького Габора, усердно мастерящего жуткое существо. Наверное, он был очень старательным ребенком. Уже тогда осознающим, какая ответственность на нем лежит.
– Почти приехали. Спускаемся.
Олеся огляделась и потрясенно открыла рот. Деревья стояли почти непроходимой стеной. Среди них едва мог протиснуться человек. Но удивительным было не это. В этой живой стене была брешь – выложенные из камня ворота. Большие и маленькие булыжники были плотно подогнаны друг к другу, словно их только вчера сложили. Сверху лежала перекладина – каменный монолит. С одной
