дугами, макушки нависали над тропой, едва ли не сцепляясь с деревьями напротив.
И до сих пор, в этой пугающей чаще, встречались осыпающиеся руины. Плотно стоящие ели разрушали небольшую башенку, очертания которой Олеся разглядела во мраке чащобы.
А ведь в сказках все жуткие вещи происходили именно в таких вот лесах. И сейчас Олеся, как никогда, верила в людоедку Бабу Ягу и пряничный домик, найденный Гензелем и Гретель.
Олеся не смогла сдержать нервный смешок.
– Что случилось?
– Ничего. Просто… вспомнила одну сказку…
– Какую? – Габор сосредоточенно всматривался в заросли.
Олеся закусила губу, когда он достал из ножен саблю. Дело плохо… А что, если они сейчас наткнутся на демона? Олеся завороженно смотрела, как по гладкому лезвию скользит хищный блеск. Словно оружие жаждало крови.
– Так какую сказку ты вспомнила? – Габор пристально смотрел на нее.
Олеся поежилась:
– О Гензеле и Гретель.
– Кто это такие? – Кажется, он пытался ее отвлечь.
– Брат с сестрой. Мачеха их не любила и уговорила мужа отвести детей в лес и там оставить. Он так и сделал. Дети бродили по лесу, пока не наткнулись на пряничный домик. Он весь состоял из леденцов, крема и конфет. Дети были очень голодны и начали откусывать от домика. Тут-то ведьма их и схватила. Она хотела съесть Гензеля, а Гретель держала в качестве служанки. Но дети перехитрили ее, сожгли в печи и вернулись домой.
Габор усмехнулся:
– Ну и сказочки в твоем мире. И как дети после них засыпают? С кошмарами?
– Эта сказка ничем не хуже той, что ты рассказывал мне о Крампусе.
– Истории о Крампусе нужны для того, чтобы предупреждать людей об опасности. А в твоем мире даже ведьм нет. Кстати, почему она хотела съесть ребенка?
Олеся задумалась, неожиданно осознавая, что даже вещи, имеющие одинаковые названия в их мирах, по сути, являются чем-то совершенно разным.
– В моем мире… когда люди еще верили в ведьм, они считали, что те едят людей.
Габор выразительно поднял брови и хмыкнул:
– Только не говори этого Бражене.
Олеся указала на каменные развалины, сквозь которые проросло дерево:
– Что это за руины?
Взгляд Габора потемнел. Он неохотно бросил:
– Много веков назад моя крепость была больше.
– Что случилось?
Габор резко дернул ее за руку, таща за собой. Его голос снова звучал зло и отрывисто:
– Разве ты не заметила? Все пришло в запустение.
– Не хочешь мне говорить? Опять какая-то великая тайна?
Он обернулся и вонзил в Олесю свой непостижимый взгляд, от которого ей стало и страшно, и жарко.
– Умнеешь прямо на глазах,
