Подумай, следующий астероид, несущий в себе семя жизни, прилетит сюда только через четыре с половиной миллиарда лет!
– Я прекрасно все понимаю…
– Тогда останови их! В конце концов, это всего лишь человеческие паразиты. Они даже не догадываются, сколь высока ставка в этой игре.
– Послушай… мне тут пришла одна мысль… я знаю, как их остановить.
Время свидания
Небо приняло янтарный оттенок. Облака скручивались в жгуты бело-фиолетового цвета.
Птицы и насекомые, уловив сигнал об опасности, инстинктивно спрятались.
Блеснула молния, похожая на руку с длинными фосфоресцирующими пальцами, грянул гром, от которого завибрировал воздух.
В желтую ракету ударил грозовой разряд.
Но поверхность «Лимфоцита-13» лишь окуталась электрическими дугами, а сам он без помех по идеальной прямой по-прежнему рвался ввысь.
Космический корабль поднялся еще выше, на высоте десять тысяч метров пронзил тропосферу, затем миновал еще несколько слоев, все более и более разреженных, вышел в стратосферу и оставил позади защитную озоновую накидку планеты.
Внизу мутоновый ковер антрацитовых облаков озарялся новыми вспышками, придававшими облакам вид какого-то адского варева.
Придавленный свинцовой массой грозовых туч, гидроплан отнюдь не обладал такой же защитой, как ракета. Крестообразная форма делала его намного более уязвимым к капризам этой отвратительной, враждебной стихии. В «Альбатрос» ударил плотный столб огня, и один из его двигателей загорелся.
Из труб системы подачи топлива полилось горючее, превратив самолет в раненую птицу, теряющую золотистую кровь. В грузовом отсеке дрожали от ударов пассажиры, набившиеся в несколько слоев, будто сардины в банке, и пытающиеся сохранить хладнокровие.
– Мы теряем горючее, – заявил Мартен Жанико, – долго нам не продержаться.
– Курс на восток, – предложила Наталья Овиц. – Попытаемся долететь до Европы.
В этот момент небо озарилось еще одной вспышкой, за которой последовал грохот грома. На этот раз загорелся двигатель правого крыла, за которым тут же потянулся столб черного дыма.
Мартен Жанико сжал в руках штурвал и заложил вираж, чтобы направить гидроплан к побережью Европы.
В нос «Альбатросу», будто не давая ему лететь вперед, неистово дул встречный ветер.
Вокруг его длинных стальных крыльев мрачными кружевами, распадающимися на отдельные волокна, извивались облака. Девятнадцать исправных моторов оставляли за собой длинные шлейфы, наполненные завихрениями, которые порой перемешивались с дымом, вырывавшимся из поврежденных крыльев.
Вновь грянул гром. Отблески смешались с дымом, образовав фантастическую фреску в противостоянии вспышек и туч, металла и огня, пара и света.
Мартен Жанико суеверно прикрыл грудь, на которой красовались законы Мерфи. Момент был явно неблагоприятный для того, чтобы предаваться мрачным
