такое, милорд? – ласково улыбнулся Вардис. – Я чем-то вас расстроил? Бросьте, отдайте в мое распоряжение собранных вами людей, и я даже не буду заходить в ваш замок.
Ульрьк немного помолчал.
– Мои войска еще не собраны, лорд Кантор.
– Что ж… – Вардис был сама учтивость. – В таком случае, в ваш замок нам все-таки придется заглянуть.
Родовой замок Ульрька – Одинокий камень – производил гнетущее впечатление, и Вардис даже удивился: стоило ли прилагать столько усилий, мчаться навстречу чужой армии, чтобы попытаться не допустить нежданных гостей до этого, с позволения сказать, вороньего гнезда. Воронье гнездо – именно это название больше подходило строению, представшему теперь перед Вардисом.
Замок когда-то был красив. Об этом свидетельствовали останки глубокого рва, теперь осыпавшегося и пересохшего, две уцелевшие башни из светло-серого камня, понизу поросшие зеленоватым мхом, местами обрушенная стена внушительной толщины. Все остальное лежало в руинах. Или Вардис чего-то не понимал, и неведомый мастер, проектировавший строение, не запланировал никаких оборонных сооружений с северной и западной сторон.
Подвесной мост сгнил и осыпался в ров, и теперь, чтобы подойти к воротам, приходилось спуститься в небольшую ложбину, миновав при этом грязноватые крестьянские хибары. Крыши их устилала прошлогодняя солома, местами весьма побуревшая, что и давало сходство замка с вороньим гнездом – стебли соломы так же неряшливо торчали из крыш, как веточки из гнезда. К стыду лорда Ульрька такую же знавшую лучшие времена солому Вардис углядел на крышах башен замка.
И такой же соломой были заткнуты дыры в некогда неприступной стене.
Стыд и позор. Многие вассалы Кантора жили гораздо лучше.
Лорд Аренмар и сам, по всей видимости, испытывал стыд за родовое гнездо. Все время, пока они ехали к Одинокому камню, он потерянно молчал, только при приближении к замку немного оживился. Но вид Вардиса, кисло взиравшего на жилье соседа, вновь вверг его в уныние.
Стража на воротах носила старые разрозненные доспехи, местами настолько сильно изъеденные ржавчиной, что их было рискованно чистить – где-то ржавчина полностью заменила собой металл, и усердный чистильщик рисковал вместо кирасы получить решето. Вид у стражников был откровенно голодный, и Вардис с сомнением подумал, будет ли Моэралю толк от таких вояк. Представив себе две-три сотни несчастных оборвышей, Кантор совсем пал духом.
Махнув лорду Орпу, чтоб распорядился поставить лагерь за пределами замка, он вступил под осыпавшиеся своды, надеясь, что боги не изберут именно этот момент как наиболее подходящий для его смерти, и часть стены над воротами не обрушится от старости ему на голову.
Двор, открывшийся взгляду, был занесен снегом, нечищеным по крайней мере два дня. Посреди двора стоял приземистый донжон, уныло глядевший на мир заколоченными окнами.
– Сильные
