Говорила: для запаха.
– Не умеют нынче ни пить, ни работать!– неожиданно произносит Никитич, не ожидая ответа.
Из дома выходит сын деда, мой ровесник Серега. Закуривает, стоя.
– Ты вот закрой глаза и представь, – вдруг велит Никитич сыну, – Нет, ты закрой. Надо, чтобы стало совсем темно. Вот так. Молодца. И не открывай. Представь: ночь, тишина, только костер трещит. Даже воздух будто бы спит. А костер говорит – ему можно. Трещит о своем. Пускай. Мамка твоя все трещала. Я любил ее слушать…
Дед замолкает, и я уже думаю, что это весь рассказ, но он продолжает своим сухим старческим голосом:
– Костер, значит. А ты берешь и наливаешь в кружку чистейший самогон. Он тоненько так, нежно булькает. Ласково и нежно. Ты его хоп – быстро выпиваешь. В один глоток. Только костер трещит, ты понимаешь? Не открывай глаза!
Серега и правда попытался их открыть, но теперь сразу захлопывает.
– И вот, ты выпиваешь, а костер…
– Трещииит… – протягивает Серега.
– Да. И ты смотришь в небо. Там звезды. Много звезд. Луна желтеет, вот как сейчас. Крупная, круглая. Звонкая. И ты такой хоп – тепло разливается по рукам, ногам и чувствуешь, как растут у тебя – крылья. Ты их широко так разводишь, свободно так. Расправляешь и шуууур – полетел! К звездам. Они притягивают будто. Ты летишь, а те, что с тобой у костра, зыркают на тебя и думают: как так? И тоже хотят с тобой. И быстро себе наливают. Из бутыли. Чем больше бутыль, тем лучше получается. Из маленькой бутылки пить – это не то, не надо. Не пей из бутылки. Не тот эффект! Понял?
– Да, понял. Бутыль.
– Вот. Бутыль. Большая, хорошая. И вот пока первый взлетел, остальные быстро тоже из бутыли наливают – и вверх! Шур, шур, шур – все летят! Весь космос наш. По-гагарински.
____
Уезжали мы из деревни светлым и прозрачным весенним днём, когда последний морозец заледенил ажурные ветви берёз, и они просвечивали в яркой синеве неба белоснежным кружевом. Безграничные снежные поля неожиданно розовели свежими проплешинами, а дым над синими домиками поднимался тонкими струйками строго вверх. Строго вверх, как то пламя, когда горел дом соседа.
Я ещё не уехала, но уже хотела вернуться.
Бездонная бочка
– Эй, мать, иди принимай бочку!
Петро прогрохотал по двору и поставил большую гулкую жестяную бочку к стене дома. На порог вышла, вытирая руки рушником, полная седеющая женщина. Марийка осмотрела бочку со всех сторон и одобрительно кивнула:
– Отож! Оттащи ее в огород, поставь рядом с теплицей – буду огурцы поливать отстоянной водой.
– И придумала же…
– Не придумала! Говорю тебе – мучнистой росы в этом году у меня не будет. Огурцы не любят воду из-под крана! Зинаида в прошлом лете так делала, ни один огурчик не пропал!
– Поглядим…
Петро
