target="_blank" rel="nofollow" href="#n_95" type="note">[95]. Так же как и константинопольский патриарх Нифонт, московский книжник разделяет власть над территорией (княжение) и власть как таковую, выраженную в конкретных проявлениях. Именно о такой власти князя Дмитрия сообщается, что «к свету правя подвластныа, от вышняго промысла правление приимь… роду человечьскому… (выделено мной. – В.Т.)»[96].
Отметим, что в контексте формирующейся средневековой идеологии власти, вся княжеская власть священна, причем в данном случае, говоря о периоде XIV – первой половины XV в., не важен статус князя. Власть удельных князей также представляется священной наравне с властью великих князей. Данный факт представляет собой существенное отличие от идеологии конца XV – начала XVI в., когда именно власть великого князя предельно сакрализируется. В послании игумена Белозерского монастыря Кирилла удельному князю Андрею Дмитриевичу Можайскому, в вотчине которого находился монастырь, датированном 1408 или 1413 г., тезис о богоустановленности власти встречается три раза, именно при личном обращении игумена к князю:
1) «…и ты, господине, смотри того: властелинъ еси въ отчине, от Бога поставленъ, люди, господине, свои уймати отъ лихаго обычая»;
2) «…и аще, господине, не подщишися всего того управити, все то на тебе взыщется: понеже властитель еси своимъ людемъ, от Бога поставленъ»;
3) «И ты, господине Князь Андрей, о всемъ о томъ внимай себе, занеже глава еси и властитель отъ Бога поставленъ иже подъ тобою крестьяномъ»[97].
Таким образом, очевидно, что идея о богоустановленности княжеской власти глубоко проникла в книжную и религиозно-политическую традицию русских земель. Из этих представлений русским духовенством и книжниками был сделан ряд важных выводов. Во-первых, о недопустимости силового захвата власти. Во-вторых, мысль о том, что руководство Божьего Промысла предопределяет не только саму власть, но и ее качество. И в-третьих, вывод об особой ответственности князей перед Богом[98]. Рассмотрим подробнее каждый из вышеуказанных выводов применительно к общественно-политической и религиозной мысли XV в.
Представления о недопустимости силового захвата власти получили особое развитие в среде московского духовенства и книжников в связи с Феодальной войной 1425–1453 гг. и спором за московский великокняжеский престол. Симпатии большинства духовенства в этом конфликте были на стороне Василия II, а обстоятельства борьбы были впоследствии изложены московскими книжниками в соответствующем ключе[99]. Наиболее полно идея о тщетности получения власти силовым путем раскрыта в послании российского духовенства к князю Дмитрию Юрьевичу Шемяке, в котором архиепископы Ефрем Ростовский, Аврамий Суздальский, Иона Рязанский, Варлам Коломенский и Питирим Пермский, а также игумены и архимандриты монастырей пытаются отговорить Дмитрия Шемяку от борьбы за великое княжение. Говоря о получении Владимирского княжения его отцом Юрием Звенигородским,
Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича. С. 214.
АИ. Т. I. № 16. Стб. 25, 26.
См.:
