бывшего Древнерусского государства[126]: «Отчина моя естя, люди новогородстии, изначала от дедъ и прадедъ наших, от великого князя Володимера, крестившего землю Русскую, от правнука Рюрикова, перваго великого князя в земли вашеи. И от того Рюрика даже и до сего дне знали есте один род техъ великых князеи, преже Киевъскых, до великого князя Дмитреа Юрьевича Всеволода Володимерьского. А от того великого князя даже и до мене, род их, мы владеем вами и жалуем вас и бороним отвселе… (выделено мной. – В.Т.)»[127].
В непосредственной связи с представлениями о преемственности власти находятся два других принципа, также призванные регулировать политические отношения на Руси, а именно принцип «старейшинства» в роду и во многом противоречащий ему принцип «отчинного», т. е. наследственного, владения[128]. Распространение в древнерусской книжной традиции первого принципа было характерно прежде всего для домонгольской эпохи и объясняется принятым в то время лествичным порядком наследования столов. Порядок «старейшинства», соблюдение границ владений своих братьев и, как следствие, довольство собственной волостью – вот те начала, которые древнерусское духовенство рекомендовало для упрочения существовавшего политического строя, апеллируя при этом к примеру святых князей Бориса и Глеба, которые предпочли погибнуть, нежели воспротивиться своему старшему брату Святополку[129].
Наряду с принципом «старейшинства» существовал еще один принцип организации политической жизни в русских землях XII–XIII вв., а именно – соблюдение «чужого предела»[130]. Хотя разработка указанных тем в книжной традиции не шла дальше намеченных положений и в большинстве своем сводилась к поучениям христианского характера о любви, кротости, смирении и т. п., в домонгольскую эпоху борьба между князьями шла в основном за приграничные территории и «общерусские» столы, в то время как стольные города, закрепленные за какой-либо определенной ветвью династии Рюриковичей, редко являлись предметом политических споров[131].
Все менялось после монгольского нашествия, когда князья начали осуществлять непосредственный захват чужих территорий (так называемые примыслы), а также некоторые качественные изменения приобрел титул великого князя владимирского, принадлежность которого теперь определял монгольский хан[132]. При этом передача власти над Владимиром осуществлялась до 1317 г. как раз на основе характерного для эпохи Древнерусского государства принципа «старейшинства». О восшествии на владимирский стол тверского князя Михаила Ярославовича, одного из последних великих князей, поставленных согласно принципу старшинства, официальная московская летопись конца XV в. сообщает: «По преставлении великого князя Андреа Александровича по стареишинству дошелъ бе степень сему князю Михаилу великого княженья»[133].
Нарушение
Об этом см. главу 3.
Там же. С. 381; ПСРЛ. Т. XXV. С. 285.
Мнения отечественных историков по вопросу наследования власти в Северо-Восточной Руси см.:
Там же. С. 35.
Подробнее об изменении политической ситуации в Северо-Восточной Руси после монгольского нашествия см. главу 3.
ПСРЛ. Т. XXV. С. 161.
