что, Лёш, домой пора? – расстёгивая пуговицу на куртке, отвлёк вечером от работы учителя.
В ответ он хмыкнул и дробненько рассмеялся, с иронией глядя на меня поверх очков исчерченными кровеносными сосудами глазами.
– Шутишь! Мы с Заевым часика три ещё поработаем. Ему Люська-распред под вечер детали притащила, – позлорадствовал Чебышев. – В "Посольский", в "Посольский" пойду, – передразнил он Пашку. – Трезвость – норма жизни! – патетически воскликнул развеселившийся учитель.
– Главный, ну ты и бородавка! – Пашка грустно припаивал проводок. – Обрадовался, что не одному ему плохо, – кивнул в сторону Чебышева.
К вечеру погода разгулялась. Ветер стих. Медленно кружась, плавно опускались листья. От свежего воздуха закружилась и голова.
Учитель предупреждал, что в цеху "кондиционный" воздух ". "Цех гироскопии. Нужна привычка", – объяснял он. "Пойду пешком", – глядя на толпу, штурмующую трамвай, решил я.
На подходах к дому стал поминать чертей, козлов, ду- раков и работников райисполкома. Когда же моя правая нога заскользила по грязи в сторону и, теряя равновесие, я стал цепляться за ветки тополя, как утопающий за соломинку, то сам поразился искусно составленному предложению, в котором грязь, дерево и нога взаимодействовали со словами, официально не принятыми, но весьма популярными в нашем языке.
Дома первым делом влез на диван и посмотрел на градусник. Как начинались холода, на меня просто бзик находил с этим термометром. Висел он под самым потолком, чтобы Дениска не дотянулся, поэтому проверить температуру было не простым делом.
"Плюс семнадцать, – определил я. – Врёшь, сынок!" – постучал согнутым пальцем по стеклу круглого, с блестящей медной стрелкой градусника. Указующий перст прибора перескочил на шестнадцать градусов.
– Только под пыткой правду говоришь, – попенял ему.
Спрыгнув с дивана, включил плитку и поставил чайник.
На крыльце внимательно исследовал другой градусник, ртутный, который благодаря своей честности был моим любимчиком.
– Ого! Если так дальше пойдёт, скоро заморозки начнутся.
По доскам, набросанным во дворе и исполняющим роль тротуара, добрался до сарая.
Растопив печку, заглянул в хлебницу – хлеба, конечно, не было: "Хоть бы Танюша купила. Позвонить ей забыл, – укорил себя. – А вот и они – услышал шаги на крыльце, – легки на помине".
– Пап, а мне мама вот что купила, – похвалился Дениска, протягивая пирожное.
– Куда пошёл топтать! – поймала его жена. – Сапожки кто будет снимать? Серёженька, сумку с хлебом возьми.
– Танюшечка, умничка ты моя, – ласково поцеловал её в щёку, соврав при этом, что только что собирался сбегать в магазин.
– Не поверю! – жена рассмеялась. – На меня ведь надеялся. Ну, как первый день? – спросила, запахивая халат.
На
