style="font-size:15px;"> – Поговорим.
– О чем? – князь мрачно усмехнулся. – О вечном, что ли? Так я о вечном не хочу. Я и прежде этого не любил, а нынче совсем срам один и лукавство! А о мирском… Так от мирского ты всегда бежал. И, может, ты и прав, ведь ты же не варяжский поп. Это у них клейми да наставляй, глаголом жги. А вы, цареградские, знаете: всякая власть от Него, и посему добро прими как милость, зло как наказание. И не ропщи, терпи, ибо земная жизнь – лишь краткий миг перед жизнью небесной. А сами мы…
Князь сбился, замолчал. Ну вот, подумалось, опять, как перед Ставром, суесловлю! И так всегда: всё не о том да не о том! Всю жизнь проболтал! Так перед смертью хоть пади и скажи от души!..
Нет, не сказал. А вымучил улыбку и спросил:
– Так?
– Так, – кивнул Иона.
– Вот и ответ тебе. Пойдем?
– Пойдем, – нахмурился владыка. – Вот только… А не страшно, князь?
– Чего?
– Всего. Не гложет? Гложет ведь! Жить – столько лет! – а помираешь… псом. Нет при тебе сейчас ни сыновей, ни внуков, ни бояр, ни слуг даже – все от тебя разбежались! Один Игнат, и тот… податься ему некуда! Да и боится он, что только заикнется про уход, так ты прибьешь его! Вот и сидит он, молчит…
– Что?!
– То, что слышал, вот что. И не боюсь я тебя, и я еще не то скажу! Стефана подло задушил, так и меня теперь души!
– Иона! – князь побагровел. – Стефан-то здесь при чем? Что, разве я его душил? Или разве наущал его душить?! Да тот Стефан едва ли не один из вас всех меня тогда и поддержал, когда я сел в Киеве! А задушил его холоп. Холоп был новгородский. А кто холопа на такое надоумил, о том и по сей день никто не знает! Ведь же не знает, так?!
Иона насупился, но промолчал. Князь повторил:
– Стефан! – и еще помолчал. А после вдруг громко и гневно продолжил: – А был бы жив Стефан, так, может быть, и по сей день владеть мне Киевом! А вы: «Стефан! Стефан!» Пойдем!
Иона, ничего уже не говоря, встал, и они пошли. Вверх, к свету, к весне…
…А то было зимой, в лютый мороз. Стефан, владыка Новгородский, тогда собрался в Киев. А вече того не желало! Кричал народ: «Кто нынче в Киеве? Изгой и волколак, поганец! Сперва его отец нас жег и грабил, потом и он нас жег, колокола срывал, а мы теперь к нему с поклоном? Владыка, не ходи, не смей!» А он пошел… Да так и не дошел до Киева. Его, как говорили, ночью беглый холоп задушил. Холоп будто исконный полочанин. А если это так, то, стало быть…
Ложь это все! Ложь, ложь! Вот был бы жив Стефан, он бы сказал…
Они взошли по лестнице, а после, сразу через сени, на крыльцо. Уже смеркалось. Двор был пуст. Митяй держал коня. Рядом стояли отроки. Тишь, подумал Всеслав, никого. Никто нас не увидит…
И не надо! Всеслав встал на одно колено и, склонив голову, тихо сказал:
– Благослови!
– На что?
Всеслав
