ночной воздух. Нет, это не укрепление, но к чему укреплять свое жилище тем, кто поселился на отвесной скале без малого в две сотни футов?
– Наверх!
Тан махнул рукой на широкую центральную лестницу с раскрошившимися перилами.
– Мне казалось, мы и так наверху, – скрипнул Лейт. – Говорят, нехорошо слишком возноситься.
– И это слова пилота крыла! – заметила Гвенна.
– Как вы думаете, что здесь было? – спросил Каден, проводя ладонью по камню.
Валин только плечами пожал:
– Королевский дворец. Или храм. Или гильдейский зал, если в городе правили купцы.
К его удивлению, Тристе покачала головой.
– Сиротский приют, – сказала девушка так тихо, что он подумал, не ослышался ли.
– Приют? – удивилась Пирр.
Убийца с самой высадки выглядела скорее заинтересованной, нежели озабоченной, но руку далеко от ножей не убирала.
– Жаль, что там, где я выросла, не заботятся так о сиротах.
Тан, не слушая наемницу, повернулся к Тристе и впился в нее взглядом:
– Откуда тебе это известно?
В поисках поддержки она оглянулась на Кадена, потом указала туда, откуда они пришли, – на дверной проем:
– Над входом вырезано. Разве никто не видел?
Валин покачал головой. Ему, в сущности, было плевать, склад здесь размещался или бордель, лишь бы был хороший обзор, хватало выходов и потолок не грозил обвалиться на голову. А вот Рампури Тан сверлил девушку своим пустым непроницаемым взглядом.
– Покажи, – сказал он.
– Мы поднимаемся наверх, – распорядился Валин. – Хочу установить периметр до полной темноты.
Тан повернулся к нему:
– Так устанавливай. А девушка пойдет со мной.
Валин прикусил язык. Монах не входил в его крыло и ему не подчинялся. Можно было настаивать, но Рампури Тан не из тех, кто уступает давлению, а каждая минута, потерянная в споре, увеличивала их уязвимость. Кроме того, от монаха исходило чувство опасности – что-то такое было в его манере держать необычное копье и в холодной невозмутимости взгляда. Валин полагал, что, дойди до драки, сумеет его убить, однако проверять это не хотелось, да и причин не было.
– Ладно, – отрезал он. – Я вас прикрою. Только быстро.
Они нашли надпись там, куда указала Тристе. Слова, рябые от щербин, наполовину скрывал лишайник. Валин прищурился, пытаясь разобрать буквы, и понял, что язык ему незнаком. На Островах учили много языков, но эти значки казались чужими: резкие, угловатые – такие удобно вырубать резцом, а не выводить кистью. Вздернув бровь, он обратился к Тристе:
– Можешь прочитать?
– По-моему, да.
– Что там написано? – требовательно спросил Тан.
Она стояла в глубокой тени, разглядывая притолоку и вздрагивая от внезапно подступившего ночного холода. Валин уже ждал, что девушка признается в непонимании языка, но она, поначалу
