Я всего лишь Вондрейц, фрау… фрау Лизинка.
– Никогда не говорите мне: фрау Лизинка! – Старуха яростно стукнула кулаком по столу. – Я тебе не фрау! Я шлюха… Фройляйн я!
– Мне хотелось бы только узнать, – робко пролепетал студент, – что вы имели в виду, когда говорили про владыку мира и про Яна Жижку…
И тут скрип половиц за дверью заставил его прерваться. Он обернулся и увидел, как в проем протискивается мужская фигура – огромные черные очки, не по росту длинный сюртук с нелепо вздыбленными плечами, что, видимо, имитировало горб; ноздри раздуты ватными пробками; огненно-рыжий парик и такой же лисьей масти бакенбарды, явно приклеенные, о чем можно было догадаться за версту.
– Тысяча извинений, почтеннейшая пани! – неумело измененным голосом произнес незнакомец, обращаясь к хозяйке. – Будьте добреньки… прошу пардону, если обеспокоил… молвите только словечко: не был ли тут, часом, господин императорский лейб-медик фон Флюгбайль?
Старуха беззвучно усмехнулась.
– Будьте добреньки… позвольте полюбопытствовать… мне сказали, он сюда нынче визитировал.
Богемская Лиза, точно статуя, сохраняла все ту же гримасу.
– Я должен господину лейб-медику…
– Не знаю я никакого лейб-медика! – словно очнувшись, взъярилась старуха. – Вон отсюда, скотина безмозглая!
Странный тип мгновенно исчез за дверью, вслед за чем на пол звучно шмякнулась мокрая губка, которую хозяйка в гневе сорвала с грифельной доски.
– Это был всего лишь Стефан Брабец, – упредила она вопрос студента. – Частный шпик. Каждый раз пытается влезть в новую шкуру, думает, никто не узнает в нем ряженого недоумка… Где какая заварушка, там и его длинный нос. Он бы и рад нажиться на вымогательстве, да ума не хватает… Сам-то он снизу, из Праги… Там все ему под стать… Я думаю, это от каких-то особых испарений. Пройдет время, и все станут такими, как он. Кто раньше, кто позже. Если двое встречаются, один лукаво склабится, чтобы другой подумал, будто про него что-то знают… А ты не замечал, детка, – старуху охватило какое-то странное беспокойство, и она начала расхаживать из угла в угол, – что Прага поражена безумием? От переизбытка таинственного… Ты и сам не в своем уме, только не знаешь этого! Однако здесь, наверху, в Градчанах, сходят с ума иначе… Тут скорее… окаменелое безумие… Тут все превращается в камень… Но когда-нибудь грянет гром и все ходуном заходит, как будто ожили каменные великаны и принялись крушить город… Я это, – старуха понизила голос почти до шепота, – я это еще ребенком от бабушки слыхала… Да, так вот, а Стефан Брабец, поди, носом чует, что на Градчанах что-то затевается. Что-то назревает.
Студент побледнел и невольно покосился на дверь.
– О чем вы? Что именно назревает?
Богемская Лиза продолжала говорить, как бы не слыша его.
– Поверь мне, детка, ты уже сумасшедший… Небось и впрямь хочешь стать властелином мира… А впрочем, дело понятное… Если бы в Чехии не было такого множества безумцев, мог
