на сене, не прекращая перебирать в зубах соломинку. В небе парил сокол. А в деревянной бочке, уже наполовину пустой, плюхалась вода.
– А зачем в телеге сухая полынь? – первая за долгое время спросила Соня, положив конец обидам.
Авдей приподнялся:
– Да это, чтоб спать можно было нормально. Её горечь хоть как-то отпугивает блох да клещей.
Девочка брезгливо посмотрела на сено.
– Да ложись, – усмехнулся Авдей, – нет здесь никого. Блохи заводятся, когда долго не моешься.
– Я как раз уже второй день не купаюсь, – с опаской сказала Соня.
– Второй день! – воскликнул мужчина. – Я уже шестой или седьмой день не мыт, и пока ещё и не совсем грязный.
– Сколько? Семь дней, и вы не грязный! – девочка засмеялась. – Нет, вы супер грязнуля. Вы настолько грязный, что вам часа два нужно в ванной сидеть.
– Ни в какой ваний мне сидеть не надо! Я тебя отвезу, вернусь домой и пойду в баню.
– А как часто люди здесь моются?
– Как люди не знаю, я же не смотрю за ними, но я стараюсь мыться часто. Раз в неделю это точно, по субботам.
Соня ничего не ответила, надула щёки и покачала головой.
Собака навострила уши. Вдали послышался чей-то грубый рёв, походивший на вой зверя. Все, кто сидел в повозке, замолчали и стали прислушиваться. Миновали ещё пару десятков метров. Рёв начал переходить в дружный хор, стали различаться слова какой-то, как показалось девочке, совсем нескладной песни.
Пережгла копытца тут кобылка,
За песочек солнышко-то жарко.
Несу я сам на голову злодея палицу тяжёлую,
Несу я сам на шею супостата саблю острую.
Изгоним мы врага с землице нашей
И будем, братцы, праздновать.
Будем пир закатывать, да баллады петь,
Столы поставим да скатертью накроем.
Вино остудим да чарки брагой наполним.
Впереди из-за пригорка появились вооружённые царские стрельцы. Человек сорок или пятьдесят здоровых высоких мужиков, шагающих в шеренгу по четыре человека, они заняли всю ширину дороги.
Авдей отдал команду коню. Повозка свернула на обочину, и толстые стебли травы зашуршали по днищу телеги.
Авдей, положив руку на грудь, наклонил голову в сторону марширующего войска.
Хоть на улице стояла жара, но все солдаты были одеты в красные кафтаны, на голове тоже красные шапки, по кругу отороченные мехом. На груди у каждого располагалась пышная борода. Положив на плечи длинные рукояти топоров (в их отполированной стали сверкали блики солнца и отражалось небо), они высокими сапогами поднимали дорожную пыль.
За стрельцами, сидя на вороных скакунах, ехали несколько всадников. Завершали вереницу повозки. Первая была забита под завязку дубовыми бочками. Вторая мехами. А на последней был собран каркас, обтянутый мешковиной, там висела тушка животного.
Оставив за собой дымку вьющейся в воздухе пыли,
