рациональному направлению нашей политики»{349}. В результате было принято решение, что приобретение Коери не может быть выгодно для России ни торговом, ни в стратегическом отношениях, а стремление к обладанию Корейским полуостровом может лишь ухудшить международное положение на Дальнем Востоке. Ввиду этого наиболее выгодным было признано существующее, полу-независимое положение Кореи, не допуская, в условиях существования англо-китайского союза, ее полного подчинения Пекину и превращение в китайскую провинцию{350}. Сделать это предполагалось исключительно дипломатическими средствами.
«Мы должны стараться поколебать в китайцах поддерживаемое в них нашими недоброжелателями подозрение, – гласил журнал совещания, – что мы сами имеем виды на Корею, и вселить в них убеждение, что точное соблюдение Тяньцзинского соглашения вполне нас удовлетворяет. Имея в виду, что в самоуверенности заключается средство внушить к себе уважение в азиатцах, мы не должны подавать китайцам повода думать, что мы опасаемся их замыслов; ввиду этого нам следует относиться с возможно меньшей придирчивостью к отношению Китая в Корее, посколько отношениями этими не нарушается означенное соглашение»{351}. В Сеуле предполагалось действовать, исходя из тех же целей: «Помня, что Корея сама по себе совершенно бессильна, необходимо удерживать корейское правительство от предприятий, направленных к изменению его отношений к Китаю, и советовать ему тщательно избегать всего того, что может послужить поводом к вмешательству Китая»{352}. Эта политика имела одно безусловное достоинство – стабильность и status quo в Корее поддерживал тогда не только Петербург, но Вашингтон и Токио{353}.
О том, с какими организационными проблемами вынуждены были сталкиваться русские военные при попытках увеличения своего присутствия даже в основной своей крепости – Владивостоке, говорит простой пример: 5-й Восточно-Сибирский линейный батальон, сформированный в мае 1886 года из рот Архангелогородского, Севского, Тамбовского и Звенигородского полков, расквартированных в европейской части страны, был переброшен в том же году во Владивосток морем, но не смог разместиться в городе. Там не было ни казарм, ни достаточного количества обывательских домов для расквартирования. Батальон пришлось выводить на зимовку за город и распределять по деревням. Лишь в 1887 году эту часть удалось разместить во Владивостоке, где она смогла приступить к несению службы{354}. Судоремонтные возможности порта в середине и во второй половине 80-х гг. XIX в. оставались весьма скромными, ледоколов по прежнему не было. Между тем, опыты, проведенные в январе 1888 г., показали, что ни подрыв льда минами, ни ручная, ни механическая пропилка льда не гарантируют своевременного выхода кораблей в море{355}.
Следовательно, русские корабли на Дальнем Востоке по-прежнему не могли зимовать в собственных водах. Строительство Транссибирской магистрали было совершенно необходимо для России. Перейти к более активным
Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке(1888–1903 гг.).// КА. 1932. Т.3(52). С.54.
Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке(1888–1903 гг.).// КА. 1932. Т.3(52). С. 55–57.
Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке(1888–1903 гг.).// КА. 1932. Т.3(52). С.59.
Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке(1888–1903 гг.).// КА. 1932. Т.3(52). С.60.
Первые шаги русского империализма на Дальнем Востоке(1888–1903 гг.).// КА. 1932. Т.3(52). С.61.
Бородовский. Переход 5-го Восточно-Сибирского линейного батальона в новое место квартирования.// Разведчик. 1897. № 330. С.123.
Кондратенко Р. В. Морская политика России… С.244.
