пит-стоп из-за проблем с тягой газа отбросил Рене на последнюю позицию, причем наглухо, и он так и финишировал последним, зато с рекордом круга, а главное – живым. Браухич, которого мотало в кокпите своего SSKL так, будто тот попал в бурю, сумел-таки чуть-чуть опередить точного и хладнокровного как робот Руди Караччолу.
Вечером в отеле Рене пришел к Эрнесто. Поломка тяги газа едва не стоила ему жизни. Рене больше не мог оставаться в этой команде, будучи, к тому же, вполне уверен, что места среди элитных пилотов он себе застолбил прочно – и без команды не останется, а легко найдет себе новый дом – с более надежными машинами.
– Отпустите меня, пожалуйста, – взмолился он.
Эрнесто согласился.[55]
Тем же вечером Браухич позвонил в берлинский бар Roxy, чтобы выяснить у бармена содержание записки, оставленной предсказателем ему на хранение в запечатанном конверте. Бармен зачитал две фамилии: «Лобкович. Браухич».[56] Весть о безошибочном пророчестве быстро облетела всех гонщиков.
Неподвластные им силы, похоже, рулят их судьбами, и Рене не мог избавиться от мысли, что его имя могло с пугающей легкостью оказаться в роковом конверте вместо имени Лобковица. Мечта о карьере профессионального автогонщика оказалась неразрывно и неизбежно связана с риском потерять вообще все в погоне за сохранением за собой места в этом мире. Впрочем, не ему одному тогда открылась эта страшная истина.
Мастер дождя
Руди Караччола на тупорылой Alfa Romeo стрелой мчался по четырнадцатому и последнему кругу гонки Айфель-1932. Он уверенно лидировал на протяжении всего заезда по проложенной через крутые лесистые взгорья и низины к югу от Бонна трассе Нюрбургринг[57], которую один историк назвал построенной так, будто «выбирать маршрут отправили в стельку пьяного великана».[58]
Один лишь Рене Дрейфус все еще составлял Руди некую конкуренцию, держась в двадцати секундах позади. Выступая как частное лицо на одолженной у Луи Широна личной Bugatti Type 51 (более мощной версии, чем Type 35B), Рене проводил гонку очень сильно, тем более, что всего-то неделей ранее он еще выступал на и за Maserati, а на не прощающий ошибок «Ринг» выехал состязаться впервые.
Среди 120 000 болельщиков, выстроившихся вдоль двадцати с лишним километров трассы, вьющейся вокруг развалин средневекового замка Нюрбург, едва ли были такие, кто принимал шансы француза на победу всерьез. Она была возможна лишь в случае грубой ошибки Руди, а тот редко ошибался, хотя перепады высот там шли настолько часто, что вынуждали безостановочно переключать передачи. Будучи уравновешенным, рассудительным и невозмутимым водителем, он всегда выжимал максимум из имеющейся в его распоряжении машины, но при этом никогда не переоценивал свои возможности. Рудольф Караччола был самым обманчивым из гонщиков, – писал его современник. – Казалось, он никогда никуда не спешит, однако же взгляните на список его рекордных достижений!»[59]
Руди
Orsini and Zagari,
Brauchitsch,
В 1927–1976 годах гонки проводились (с перерывами) по экстремально сложной и опасной северной дорожной петле протяженностью в 22,8 км, а не по южной петле при автодроме (4,5–5,2 км в различных конфигурациях), где они проходят с 1984 года.
Nixon,
Monkhouse,
