показались их осточертевшие рожи. – Наш ма-лыш прос-нулся! – Вооружившись длинными узловатыми палками (еще недавно они были живыми миртовыми ветвями), шайка Каишты отстукивала по земле бравурный ритм.
– Утро доб-рое дру-жок!
Этим визгливым финальным аккордом, а также троекратным ударом по стволу дерева и вызванным им листопадом, брат остановил победный марш. Щипать в глазах стало чуть меньше, и теперь Тихх видел его ухмыляющееся лицо. Щеки раскраснелись от восторга, тонкие губы и острый подбородок подрагивали в попытках сдержать приступ смеха. Что-то, однако, изменилось. Моргая и непроизвольно отползая назад, подальше от дерева, Тихх продолжал всматриваться в это ненавистное ему смеющееся лицо. Взгляд фокусировался с трудом, голова кружилась.
– Куда же ты, братец? – В спину, преграждая путь, уперлась Каиштова палка. Сам он перегнулся через Тихха и навис сверху черной дугой. – Веселье еще не окончено! – Кончик указательного пальца легонько стукнул Тихха по носу; вздрогнув, он поцарапал спину о сучок палки.
Пальцы были черными – от ногтей до костяшек. В голове вместо мыслей заметалась стайка желтых мотыльков. Мир закружился вместе с ними.
– Как самочувствие, маленький пьянчужка? – дыхнул ему в лицо жеваными мятными листьями Каишта. Никакой винной кислятины («Откуда же она тогда?») Никакого красноватого налета на зубах и маслянистого блеска в глазах. – Надо сказать, ты сегодня в ударе.
– У-да-ре! – проскандировал мастер подражаний Дробб. Каждый слог он сопровождал ударом палки о землю в опасной близости от Тихха.
Мальчик поднес к носу мокрый ворот рубахи, с ужасом рассмотрел бордовые пятна на ней. Теперь ясно, что он принял за дождь, и почему он так щипал глаза, – это было вино, которым «мастера» облили его с ног до головы. Если Зуйн, отчим, увидит его в таком виде… Особенно сейчас, когда он окончательно утвердил свой авторитет в поселении, став поверенным жреца Гуюфры… Где-то в области пупка свернулся кольцом ледяной уж.
Молчать он больше не мог:
– Как вы…
Слова прятались от ума, ускользали от языка, будто ни то, ни другое уже не принадлежало Тихху. Будто он забыл дорогу даже к норам, откуда порой так ловко извлекал их.
– Как вы… – Новая попытка. – Вы зачем… – Нет, рядом ни одной норы. Шумно вздохнув, Тихх свесил голову и качнулся вбок. Мир качнулся в противоположную сторону.
Изображая брезгливость, Каишта отдернул свои черные пальцы назад. Бесцветный рот-нитка скривился.
– Что еще за каквы? – Брат отшагнул назад. Он резко выдернул из земли острый конец своей палки, и Тихх, лишившись опоры спины, немедленно повалился в том же направлении.
Толстый Вруттах вытянул короткую шею, сощурил мелкие глазки и принюхался:
– Вроде ничем не воняет, – сообщил он. В басистом голосе было слышно легкое разочарование. – Ничем, кроме его перегара, я имею в виду, – поспешил он заверить Каишту.
– Точно? –
