заложено в самом основании культуры и даже стало составным элементом национального менталитета, заключая в себе весь комплекс экзистенциональных, социальных и мировоззренческих проблем.
Сегодня большинство людей в России разуверилось и в окружающей действительности, и в своих силах что-то изменить рациональными средствами. Характерным признаком этого явилась огромная очередь к поясу Богородицы (2011), которая знаменует не столько пробуждение «христианского рвения», религиозного порыва, сколько является прямым свидетельством тяжелейшего недуга страны. Измученный народ, в массе своей, надеется уже только на ЧУДО как решение зачастую совершенно простых житейских вопросов[90]. Но не только народ уповает на чудо, это свойственно также и некоторым представителям интеллигенции. Так, например, в драматические 1990-е годы знаменитый русский ученый и писатель Игорь Шафаревич пришел к выводу, что с точки зрения логики никаких надежд на то, что Россия выживет, нет… но ведь бывает же чудо! Вот на него и надо надеяться. А известный писатель Захар Прилепин писал: «В России осталась только одна рациональная категория – это русское чудо. Вот в него я искренне верю и на него уповаю, потому что все остальные мои представления о действительности не столь радужны»[91].
Констатируя то или иное чудо, авторы, пишущие на эту тему, как правило, употребляют его в виде лаконичной метафоры, емко выражающей необычайные достижения и успехи, и не рассматривают в качестве философского понятия. В результате вне поля зрения остается необычайная глубина, непознанность и многогранность понятия чуда именно как философского понятия в практике исследования исторических, социально-политических, экономических явлений. Его забвением и игнорированием можно объяснить существенные лакуны в теоретических исследованиях, посвященных социально-политическим проблемам. Непривычность обращения к такому понятию может вызвать в качестве первой реакции недоумение, а, возможно, и неприятие, ибо привычным стало его восприятие лишь как метафоры, а не как философского понятия, и тем более междисциплинарного концепта, содержащего важные эвристики. Однако представляется, что именно это понятие применительно к России может закрыть некоторые зияющие объяснительные пробелы.
Конечно, русская история описывается экономическими, политическими, социологическими и другими законами, и осмысливается в соответствующих понятиях, но совершенно очевидно не исчерпывается ими. Над нею все-таки в экстремальной ситуации властвует до сих пор до конца не осмысленный, требующий своего исследования, феномен «чуда». Не случайно ряд американских исследователей и публицистов, анализирующих далекое и близкое прошлое России, исходят из того, что все происходящее в этой огромной стране, объяснимо лишь в рамках концепции чуда, поскольку слишком многое в русской истории нельзя объяснить рациональным, логическим путем. Однако, за небольшим
Кстати, в средневековой Европе тоже иногда бывали ситуации, когда люди массово ждали чуда. Случилось это во время эпидемий чумы, с которой в те времена нельзя было справиться рациональными средствами. Люди тогда ничего не знали о микроскопических возбудителях болезни и об антибиотиках. Тогда тоже наблюдались огромные толпы паломников, приходящих к древним реликвиям.
http: /www.zaharprilepin.ru/pressa/intervyu/klub-regionjv.html
