при обыкновенных условиях совершенно заглушается чувственным, подобно тому, как свет звезды погашается светом солнца. Но так как, несмотря на присутствие солнца, свет звезды все-таки реально существует, точно так же существует в нас и трансцендентальное сознание, неприметно влияющее на всю нашу жизнь. Его деятельность, при ослаблении чувственного сознания, может становиться отчетливее и интенсивнее. Вся практическая мистика зиждется именно на этой деятельности трансцендентального субъекта[94].
Новейшая западная философия религии признает высшие виды причинной связи, свойственные сознательным, разумным существам. Этот последний вид причинности уже не может иметь характера законов или правил, так как относится к сущностям чрезвычайно индивидуализированным и активным. Отсюда вытекает и наличие такого существенного признака понятия чуда, как сверхъестественное, которое можно усматривать как в проявлениях человека, так и в действиях высших или более могущественных существ. Трудность определения сверхъестественного по отношению к человеческой природе, по-видимому, проще всего устранить, условившись называть сверхъестественными те предполагаемые способности и действия человека, которые ни в какой степени не присущи человеческой организации вообще, а составляют исключительную особенность отдельных индивидуумов.
Понятие чуда приобретает большую ясность и отчетливость тогда, когда оно мыслится как необычайное проявление в мире более могущественных или высших сравнительно с человеком существ, когда чудо связывается со сверхсознанием, с последними, самыми глубинными основаниями бытия – Богом, великим Нечто, Сверхразумом, как именуют эти основания различные мировоззренческие и религиозные традиции. Новейшая философия религии обнаруживает несомненную склонность построить религиозное миросозерцание без помощи каких-либо супранатуралистических[95] воззрений и даже устранить их как совершенно побочный мифологический элемент.
В отечественной истории мысли понятие чуда рассматривается главным образом в религиозно-философском аспекте. Епископ Феофан Кронштадтский писал о том, что христианское чудо есть видимое, разительное, сверхъестественное явление (в физическом мире, в телесной и в духовной природе человека, в истории народа), производимое лично живым Богом как достижение человеком религиозно-нравственного совершенства. Т.е. епископ Феофан указывает и на сверхъестественность чуда, и на его божественное происхождение[96].
Великий русский учёный-богослов о. Павел Флоренский в статье «О суеверии и чуде» (1903) высказал мысль о том, что чудо есть любой факт действительности, а также и мир в целом, рассматриваемые как благие и проистекающие от благой силы, от воли Бога[97]. Таким образом, чудо напрямую связывалось с переживанием мира в целом и каждого конкретного факта
См.:
Этот термин имеет более узкое (теологическое) и более широкое (философское) значение. В первом смысле означает противоположность рационализму, во втором – натурализму
См.:
