и становлением. Это то, что руководит всем становлением, то, что есть подлинный первообраз, чистая парадигма, идеальная выполненность отвлеченной идеи. Но поскольку есть идея и ее воплощение, значит, возможны разные степени ее воплощения, возможна бесконечно большая степень полноты воплощения. Это есть предел всякой возможной полноты и цельности воплощения идеи в истории. Мы же всегда наблюдаем только частичное совпадение реально-вещественного образа вещи с ее идеальной заданностью-выполненностью, с ее первообразом; и рассчитывать, что в данном случае реальное вполне воплотит свою идеальную заданность, мы не имеем ровно никаких оснований, подчеркивает Лосев. Тем более нужно считать удивительным, странным, необычным, чудесным, когда оказывается, что личность в своем историческом развитии вдруг, хотя бы на минуту, выражает и выполняет свой первообраз целиком, достигает предела совпадения обоих планов, становится тем, что сразу оказывается и веществом, и идеальным первообразом. Это и есть настоящее место для чуда[102].
Таким образом, чудо, по Лосеву, – это диалектический синтез двух планов личности, когда она целиком и полностью выполняет лежащее в глубине ее исторического развития задание первообраза. Это как бы второе воплощение идеи, одно – в изначальном, идеальном архетипе и парадигме, другое – воплощение этих последних в реальном историческом событии. Но важно, чтобы связь ее реального исторического положения со своим идеальным прообразом была специально нарочито выявлена и продемонстрирована. Стало быть, чудо в своей основе обладает характером извещения, проявления, возвещения, свидетельства, удивительного знамения, манифестации, как бы пророчества, раскрытия, а не бытия самих фактов, не наступления самих событий. Это – модификация смысла фактов и событий, а не самые факты и события. Это – определенный метод интерпретации исторических событий, а не изыскание каких-то новых событий как таковых[103].
Иными словами, говорить о чуде, с точки зрения Лосева, правомерно лишь тогда, когда происходящие события можно интерпретировать как соответствующие некой идеальной схеме, имеющей для личности важный ценностный смысл. «Это учение о личности и должно иметься в виду, если мы хотим уяснить себе подлинную диалектику чуда, – подчеркивает ученый»[104].
Если Лосев дает философскую, диалектическую разгадку чуда, то современный мыслитель Сергей Переслегин в своей знаменитой статье «Стратегия чуда, или Введение в теорию неаналитических операций»[105], приводит понимание чуда, исходя из других теоретических оснований. Тем не менее в некоторых пунктах он приходит к похожим выводам, разрабатывая теорию чуда главным образом применительно к военным действиям и опираясь при этом на восьмиконтурную модель психики известного американского психолога и писателя Т. Лири[106].
На основании данной модели поведение человека может быть
Там же. С. 216-217.
Там же. С. 223.
Стратегия чуда, или Введение в теорию неаналитических операций (http://www. metodolog.ru/00200/00200.html)
