небольшую часть вознаграждения, но набор их ценностей принципиально иной. Если «целеполагающий» бизнес достигает успеха, только когда добивается чего-то, то бизнес-романтики видят больше ценности в процессе работы, чем в конечном результате. Как гласит пословица, «дело не в конечном пункте, а в путешествии». Таким образом, романтики ставят на первое место актуальный опыт, а не институциональную цель. К примеру, один мой хороший приятель работает на компанию, построенную целиком вокруг корпоративной социальной ответственности, и делится в личной беседе: «Иногда я чувствую себя деморализованным. Мне нравится мир маркетинга, но компания чуть ли не уничтожает во мне эту страсть. Я чувствую себя в благополучном болоте: все новейшие интересные события происходят где-то в более конкурентных местах».
Романтическая компания совсем не обязательно целеустремленная или социально ответственная. Для романтика социальная цель имеет значение, но обучение новому, интерес, приключение значат не меньше. Романтика также не совпадает с высокой моралью. На самом деле, как мы увидим, в моменты наивысшей интенсивности, неуверенности, конфликта, суматохи романтик вполне способен проявлять темные стороны своей личности. Вы работаете на фирму, вызывающую всеобщее восхищение, преданную осмысленному делу, но при этом ощущаете недостаток романтики. Иногда, работая, например, в Goldman Sachs, можно найти больше романтики, чем в благотворительной организации.
Бизнес-романтики, безусловно, также занимаются поисками счастья, цели и смысла, но в первую очередь они ищут чего-то иного, неуловимого и потенциально более зажигательного. Благородная миссия по решению социальной задачи – только один из возможных путей, которые могут привести к возвышающему нас опыту.
Когда я вспоминаю свою деятельность на эстафете олимпийского огня в Каире, то понимаю, что романтика там присутствовала именно благодаря противоречивости и конфликтности этой работы. Я ощущал мощную цель, даже когда чувствовал горячее дыхание спонсоров у себя за спиной. В среде непосвященных мы должны были поддержать огонь. В этой задаче было такое напряжение, которое наложило неизгладимый отпечаток на всю мою жизнь. Стал ли от этого мир значимо лучше? Кто знает? Был ли это такой опыт, который любой причастный пронесет через свою жизнь? Безусловно.
Измерение себя
В начале прошлого века немецкий социолог и экономист Макс Вебер использовал термин «великое разочарование», описывая всеобъемлющий режим существования современного ему индустриального общества, исповедующего бюрократический, интеллектуализированный и секуляризированный взгляд на мир{49}. Вебер сожалел, что научный подход и техническая рациональность сформировали «железную клетку», сковавшую в человеке душевные порывы:
«Наиболее возвышенные ценности уходят из социальной в трансцендентную сферу мистической жизни или в дружеский круг прямых, личных человеческих отношений».
Оглядываясь
