сжимал пустую бутыль от текилы. А потом я заметил кое-что еще, умолк и задумался.
Под курткой у моего небогатого контрабандиста травкой висела очень профессионально выглядящая кобура, а в ней девятимиллиметровый браунинг. Пару раз за нашу бурную ночь я с нежностью вспоминал о моем арсенале, оставленном в мотельной комнате. Черт возьми, я бы его наверняка использовал, пусть даже и испуга ради.
А Феликс все время имел пушку при себе и, клянусь вам, не подумал пустить ее в ход.
Ни разу не подумал.
Глава 8
Джек Ворон стоял у багажной стойки в аэропорту Далласа, глазел с любовью на ряд таксофонов и бренчал мелочью в кармане. Наверное, уже слишком поздно звонить людям, которым следовало бы позвонить. И по времени суток, и по времени личной карьеры. И, вообще говоря, он не хотел с ними связываться. Как там в том старом анекдоте про номер первый из троицы большого страшного вранья: «Привет, я работаю на правительство, и я пришел вам помочь»[2].
Но все-таки никто так не умеет находить людей, как те самые старые приятели. Видит Бог, они же никогда не подводили. Эх, кто б меня избавил от этого всего…
Он стоял в нерешительности и наблюдал за тем, как остальные брали чемоданы. Чуть поодаль стояли Даветт с Аннабель и мило щебетали, привлекая множество разнообразных взглядов. Ну, само собой. Чертовски мало женщин в возрасте Аннабель выглядят так же шикарно, как она. И вообще мало женщин выглядят так же шикарно, как Даветт. Та – просто отрада для глаз.
И тут Джек заметил странность.
– Даветт, а где твои чемоданы? – невинно осведомился он.
Невинно-то невинно, но все, абсолютно все повернулись и посмотрели на него, а Даветт покраснела до самого выреза платья. Аннабель направилась к Джеку, и на ее лице отчетливо читалось: «Заткнись!»
Джек подумал, что нарвался. Спаси Господи!
Ладно, сейчас нужно помолчать. Через минуту Аннабель обстоятельно расскажет о том, что маленькая милая девочка поссорилась с семьей. Правда, Аннабель еще не выяснила всех деталей, но скандал вышел изрядный, бедная девочка в отчаянии, ей так нужна история для газеты, а мы-то знаем, что ее не напечатают. Ну, Джек, не в этом же дело! А дело в том, что она одна, ее некому поддержать, семья далеко, и пусть бедняжка останется пока с нами, делает репортерскую работу. Ведь она, конечно же, прелестный репортер, такая умница, а что потом – посмотрим и решим.
Пожалуйста, Джек.
Ради меня.
Джек ненавидел все это потрохами. И девчонку, и душещипательные россказни, и ответственность, и тон Аннабель. Но что, черт возьми, тут поделаешь? Аннабель еще никогда ни в ком не ошибалась, и вообще, тут и деваться некуда. Ох, как он это все ненавидел.
Он посмотрел в ее умоляющие глаза. Он был на фут выше и на сотню фунтов тяжелее, и знал, что когда-нибудь дорастет до того, чтобы возразить ей.
А пока он кивнул и уныло поволок свою задницу в сторону такси.
Дерьмо.
В оригинале: «Троица самого большого вранья: чек отправлен по почте; конечно, я тебя еще уважаю; я работаю на правительство и пришел вам помочь» (
