нерешительно подошла поближе и легонько хлопнула ладонью о крутой глиняный бок. Удивительно, но кувшин не загудел пустотой, а отозвался глухо, будто был чем-то до краёв полон. Андерс, не долго думая, приволок от противоположной стены тяжеленную лавку, чтобы с неё забраться на тумбу. Но, пытаясь подвинуть лавку ближе, он случайно задел тумбу, соскочил какой-то крючок, и дверцы настежь распахнулись.
Ого! – такого никто не ждал – дно кувшина словно прорезало толстую столешницу и нависало над полом. А в само дно были вмазаны голубоватым варом две толстые трубы из обожжённой глины. Другие концы труб уходили куда-то под пол. Зачем всё это? Очень странное сооружение.
Наконец, Андерсу удалось подтащить лавку и перебраться с неё на тумбу. Широкая горловина кувшина была прикрыта тяжёлой медной крышкой. Может, эта крышка и светилась ночью, отражая пламя костра?
Под испуганные вскрики: "Осторожно! Не разбей!" Андерс попытался открыть кувшин, но крышка не сдвинулась с места, сколько парнишка ни пыхтел и ни тужился. На волосок не поддалась, словно приросла. Он так увлёкся, что даже не заметил, как Метте вскарабкалась на скамью и встала рядом.
– Ты куда, здесь и так не повернуться! Слезай, всё равно до крышки не дотянешься! Что ты тумбу шатаешь, мы сейчас грохнемся и всё тут перебьём. Слазь, говорю!
Но Метте и не думала подчиняться. Она то подтягивалась на мысочках, то присаживалась на корточки, и всё время во что-то пристально всматривалась.
Вдруг девочка, прошептав "ну-ка, подвинься!", схватилась за ручку кувшина и резко нажала на какой-то выступ. И тотчас крышка с громким щелчком стала приподниматься. Медленно-медленно. Словно створка раковины. Пока, наконец, не стала торчком.
Андерс заглянул внутрь и заорал такое "ура!", что стены покачнулись. – Кувшин до самого края был полон воды!
Чистейшей! Прозрачнейшей! Самой обыкновенной воды! Откуда она здесь взялась?– непонятно. Но вода не мерещилась, она была реальностью. Андерс зачерпнул пригоршню и поднёс к губам
– Как родниковая! Дайте мне, чем набрать! – Три руки протянули ему баклажки. Увы, хотя горловина была достаточно широкой, баклажки почему-то в неё не пролезали, словно их отталкивала какая-то сила.
И тут запасливая Метте, которая всегда "на всякий случай" таскала в карманах какие-то крючки, ножнички, нитки, иголки, вспомнила о кружке, которую опять же "на всякий случай" уложила в корзину.
Старую оловянную кружку с помятыми боками тотчас же достали из-под грибов, протёрли начисто тряпочкой. Андерс дрожащей рукой зачерпнул воду и торжественно, словно совершая некий священный обряд, первой протянул воду Метте. Метте казалось, что дай её волю, она выпьет залпом не одну, а десять таких кружек, и никакая сила не заставит её оторвать губы от воды. Но усилием воли она заставила себя отпить ровно четверть, ни каплей больше, и, в торжественном молчании, передать кружку Ильзе. Та, отпив свою четверть, Гийому. Круг завершил Андерс. И вкуснее
