рад, что ты, наконец, вышел из забытья, – обратился Гэйлон к младшему брату, – а тебе, врачеватель, – с иронией проговорил он, адресуясь лекарю, – нужно уйти сейчас, если не хочешь услышать то, за что потом придется тебя казнить, – слегка усмехнувшись, договорил старший из принцев.
Тому не нужно было повторять дважды. Пятясь к двери и непрестанно кланяясь, он сыпал уверениями в своей лояльности королевскому семейству…
Остановив лекаря движением руки, Гэйлон взял со стола изрядно початую бутылку с дешевым вином и бросил ее лекарю со словами:
– Забери-ка свое пойло, а то вдруг еще протрезвеешь и сделаешь случайно что-то полезное.
Тот ловко подхватил бутылку, суетливо поклонился, продолжая пятиться, и, наконец, налетев с размаху спиной на дверной косяк, развернулся и ретировался, закрыв за собой тяжелую дверь.
Гэйлона – старшего сына короля Двэйна – обитатели замка считали «книжным червем», ибо он проводил большую часть своего времени за книгами и в беседах с Хранителями, специально приглашенными королем из Андалиона. Несмотря на то, что его крайне редко видели верхом на коне, в доспехах и с мечом в руках, все же он вызывал какой-то необъяснимый страх у тех, кто оказывался рядом. Завораживала его неспешная, но при этом очень значительная речь, которой обладают люди, наделенные уверенностью, что их будут слушать и слышать. Завораживали его странная блуждающая улыбка и немигающий пристальный взгляд, от которого сжимались внутренности. Все это вкупе привело к тому, что Гэйлона сторонились, на всякий случай, но к решениям его прислушивались и знатные лорды, и богатейшие люди королевства, считая их взвешенными и мудрыми.
– Ты, как всегда, любезен, Гэйлон, – не преминул попенять ему Генгрэд. Нет, большого уважения к королевскому лекарю он также не испытывал, но и обращения такого не понимал. Однако развивать излюбленную тему о всеобщем равенстве не стал, ибо сейчас его мысли всецело занимал вопрос о судьбе друга.
– Расскажи мне, брат, что случилось с Вэйландом? – задал он вопрос.
– Я уже сказал тебе то, что знаю. Возможно, это ты расскажешь мне, что произошло в трактире и как, а главное, с какой целью вы туда прибыли? – усаживаясь на стул и закинув ногу на ногу, отозвался старший сын короля.
Генгрэд знал, что требовать от брата ответа немедленно – бессмысленное предприятие, ибо если тот не отвечал сразу, то ответ этот либо вообще не последует, либо дан будет, когда придет время. И определять это «время» будет сам Гэйлон.
– Я помню лишь, что мы вернулись в первой половине дня с охоты и разъехались: Вэйланд поехал в свое жилище, а я… мне хотелось немного проехаться по городу, – слукавил Генгрэд, не желая признаваться, что он отправился прямиком к дому Эзельфледы.
– По-видимому, охота прошла удачно, раз ты поскакал хвалиться перед Эзельфледой, – как будто подслушав его мысли, с улыбкой произнес Гэйлон.
– Но… С чего ты это взял? Разве я хоть слово сказал о ней? –
