с хозяином нагретые махровые халаты, я уселся, поджав ноги, на глубокий уютный диван, а Эдуард Николаевич, радушно-гостеприимный, видящий во мне, как во всяком прохожем, будущего гостя, танцующей легкой походкой прошел по залу, включил тычком пальца серебристую коробку магнитофонной «гармошки», и томно звенящий голос какой-то тропической певицы вспугнутой птицей полетел над нами.
Винокуров предложил:
– Прошу за стол, выпьем по рюмке аква-винтэ. – Он засмеялся и показал экспортную водку на винте.
– Я водку не пью, даже если она «винтэ», – сказал я и огляделся в поисках сигарет; вещи остались в общей раздевалке – я же не рассчитывал стать таким высоким гостем.
– После парной и бассейна рюмка водки – первейшее дело, восстанавливает силы действительно как живая вода, – заверил Винокуров и повел бровью в сторону обслуги.
Из небольшого картонного короба вынырнул, как по щучьему велению, блок «Мальборо», с хрустом лопнула обертка, быстрые пальцы массажиста добыли пачку, соскочил целлофан, содрана фольга, ловкий щелчок пальцем в дно пачки – точно одна сигарета вышла наружу, как патрон из обоймы.
Слева возникла на тумбочке пепельница, справа предупредительно чиркнула зажигалка – и первая, самая сладкая затяжка. А когда напился вдосталь синего тягучего ароматного дыма, твердо сообщил:
– Спасибо, я пока повременю. – За стол садиться я не стал, а удобно прилег на своем кожаном глубоком диване. – Так что насчет большого дела? Вы ведь не ответили мне, чего бы хотели…
– О-о-о! – воздел Винокуров руки, прогуливаясь по залу и совершая в темпе музыки гимнастические упражнения. – Я бы хотел многого. Я бы хотел кормить весь город. У меня такое призвание – кормить людей…
В своем длиннополом халате, с воздетыми руками и тоном, полным убежденности и страсти, он походил на трибуна, обещающего народам благоденствие.
– С моей точки зрения, существует три вечные профессии: лечить людей, учить людей, кормить людей. Все остальное нанесено временем и человеческой суетливостью.
Я с интересом спросил:
– Ну и как вам удается реализовать эту вечную задачу?
Винокуров сделал несколько глубоких приседаний, и воздетые руки опустились, потому что их пришлось скорбно развести.
– С воплощением мечты пока, к сожалению, есть перебои, хотя у меня большие задумки, планы, и я надеюсь, что со временем во всех инстанциях их поймут и меня поддержат…
– А в чем сложности? – спросил я. – В чем вас недопонимают?
– В общей концепции идеи. В частностях никаких возражений нет, но очень трудно разъяснить ее конечный социальный смысл.
Он устало рухнул в кресло и сокрушенно помотал головой, скорбя о косности тех, кто мешает ему реализовать свою социально-кулинарную мечту. Его досада была так чистосердечна, что я опечалился от разрыва между философской воспаренностью ресторатора
