чистые, не покрытые лаком, ровно подпиленные.
Она ловит на себе его взгляд. Глаза скользят по ее телу, на чем-то останавливаются. Возбуждение теплой волной поднимается из глубины живота до самого сердца, когда он с ней заговаривает, проявляет участие, спрашивает про критическую ситуацию, из-за которой она пропустила почти неделю.
Она отвечает, что кризис преодолен. Больничные бдения закончились.
– Это ваш родитель? – спрашивает он.
После короткого колебания она подтверждает:
– Отец.
– Ему уже лучше?
– Да, ему лучше.
Повисает пауза. Дальше все зависит от Софии, сообщать ли более подробную информацию.
Она не хочет произносить вслух слово «инсульт». Тогда придется уточнять: кровоизлияние в мозг, афазия, частичный паралич.
– Если вам что-то понадобится… – Неловкая пауза. Он как будто не знает, чем закончить.
Чаще его обращение с ассистентками сводится к отрывочным полушутливым фразам. Не разговор, а брошенная реплика, имеющая не больше значения, чем откинутый пинг-понговый шарик, а дальше занимаемся серьезным делом.
Но сейчас Минс внимательно разглядывает Софию. Он обратил внимание на глубокие тени под глазами, на бледную кожу, на горячность в голосе. Да, ему уже лучше. Для всех это… такое облегчение.
Ему несвойственно стоять так близко. Он словно не понимает (или понимает?), что делает.
София немного меняет позу. Снова это ощущение поднимающейся теплой волны.
Она говорит руководителю, что рада снова быть на месте. Успела соскучиться по лаборатории, по работе.
Постеснялась сказать: По вам! По девушке, которой я становлюсь в вашем присутствии.
– Точные слова. Вот по чему мы скучаем в «большом мире».
Хотя он прожил в Америке много лет, его шотландский акцент все еще заметен.
– Точность, да.
София не помнит, чтобы кто-то с ней так разговаривал. Точность в собирании доказательств, в методическом сборе данных – вот чего нам не хватает в жизни, в том, что мы называем «большим миром».
Минс снова спрашивает, может ли он ей чем-то помочь. Например, отвезти ее куда-то…
– Спасибо, но у меня есть машина.
Какая глупая отговорка. Сама не понимает, что говорит.
Между ними возникает какая-то неловкость. Они стараются не смотреть друг на друга. Минс обнажает зубы в мимолетной улыбке и, махнув рукой, отходит.
Вроде бы необычный контакт в рабочих обстоятельствах. А с другой стороны, вполне банальный. Не стоит из этого делать далекоидущие выводы.
Она испытывает некоторую слабость и облегчение, что не произошло ничего ужасного… пока. Измученная бессонными ночами, она благодарна судьбе и в том числе Алистеру Минсу за его доброту в такое трудное время. А про себя думает: Я полюблю этого мужчину.
Наша младшая дочь София, доктор наук, член высококлассной
