ни канатоходцы, ни дрессированные звери, ни сила Громилы и сладкое пение Мистеля не возбуждали дворцовый народ. Король вообще откровенно зевал и, кажется, даже подрёмывал в кресле.
Мистель на всех шипел, виня в том, что работники не смогли разогреть народ.
– Громила, поработай ножами! – приказал он.
– Но…
– Живо! Если и это не впечатлит, поставим Теру.
– Опасно, – заступился за девушку Дрим.
– Заткнись, карлик! Ноги переломаю и скормлю собакам! – рявкнул директор.
Быстро вынесли деревянную стену, сколоченную из нескольких досок. Снизу к ней были приделаны жерди, чтобы можно было воткнуть их в землю. Мишень установили на площади. Первые броски пробные, на потеху публике, сверху на стену ставилось яблоко.
Громила вышел вперёд и метнул нож. Кинжал просвистел по воздуху и раскрошил яблоко на мелкие кусочки.
– Браво! – крикнул кто-то.
– Да, ладно! – фыркнул генерал. – Каждый мой солдат так умеет.
– Покажи, – приказал король.
Выбежало сразу несколько человек. Они бросали ножи по очереди, и всякий раз яблоко разлеталось брызгами по сторонам. Мистель явно не хотел, чтобы представление превратилось в смотр доблести королевской стражи, поэтому вышел вперёд.
– Дорогие зрители, – крикнул директор. – А сейчас смертельный номер…
Народ сразу зашевелился. Король тоже сел ровно.
– Ну-ну! Посмотрим!
– Эта хрупкая девушка, – продолжал Мистель, – станет мишенью для лучшего художника страны. И нарисует он ее портрет ножами.
Тера напряглась, но повиновалась. Это действительно было опасно. Свою меткость в метании могли захотеть проверить и важные господа. Но спорить с Мистелем было бесполезно.
– Если мне портрет понравится, – крикнул вельможа, стоявший за креслом короля, – Я угощу труппу завтраком.
Он, сверкая драгоценностями, сбежал по ступеням лестницы и остановился очень близко от неё. Следом за ним появился человек в одежде стражника. Именно он приходил в шатёр к директору.
Тера почувствовала, как бешено заколотилось сердце. «Неужели это принц?» – мелькнула мысль.
Она помахала рукой оживившейся толпе, поклонилась королевской семье и встала у мишени. Первый нож врезался в доску над макушкой Теры. Силач обладал такой великолепной меткостью, что девушке даже не пришлось применить силу. Следом полетели второй, третий и остальные кинжалы.
Скорость метания все нарастала, острые лезвия ложились совсем близко к телу, но не задевая кожу. Лишь один раз Тера вскрикнула: нож проткнул рукав и слегка поцарапал ей кожу. Но и это был продуманный ход, чтобы вызвать у зрителей, особенно у женщин, эмоциональную реакцию.
И они, заметив кровь, дружно охнули.
– Так нельзя! – крикнул кто-то. – Это опасно!
Тера заметила взволнованное
