матушка, – процедил Сарер сквозь зубы. – Я не стану избегать занятий и уклоняться от выполнения своих обязанностей. Просто хочу зайти к Ольтене. Ненадолго. На пару минут.
– Хорошо же, – произнесла стейя Ринетта. – Зайди к ней. Просто помни, что если ты будешь отвлекать её, если я загляну к ней через час и обнаружу, что задание, которое я ей поручила, не выполнено, то наказан будешь ты.
«Потому что я старше, – хмуро подумал про себя Сарер. – Справедливее некуда».
– Да, матушка, – повторил он, не опуская взгляда, стараясь только, чтобы по выражению его глаз мать поняла, как глубоко он не согласен с ней. Может, стейя Ринетта и углядела в сыновьем взоре тихий бунт, но только виду не подала. Обручи её брякнули друг о друга, когда она движением, исполненным одновременно изящества и непреклонности, развернулась и двинулась в сторону главной залы с лестницей – поплыла шёлковой синей тенью. Так как зима выдалась морозная, рукава и полы её тонкого платья были утеплены меховыми подкладками, но в той лишь мере, чтобы не забирать у походки и осанки благородной стейи женственной лёгкости… Иными словами, в женском зимнем платье было по-тёмному холодно, и оттого, вероятно, большую часть времени, что Ринетта Алвемандская проводила в обществе (не в опочивальне мужа), она была раздражена и всем недовольна.
– Госпожа, – послышался подобострастный голос Мирласа, а его фигура появилась в другом конце коридора. Догадавшись, что сейчас на его поведение будут жаловаться, Сарер быстро скользнул в комнату сестры, благо она находилась прямо у трапезной.
Здесь, как всегда, пахло ольхой, сандалом и шафраном.
– Брат! – воскликнула Ольтена, произнося звук «р» как нечто среднее между журчанием ручейка среди камней и рыком рысёнка. Когда Сарер отворил дверь в её комнату, девочка сидела на маленьком стулике перед не по размеру гигантским мольбертом и с увлечением разглядывала свои извазюканные в жёлтом и красном пальцы. Увидев же, что за гость к ней пожаловал, она тут же вскочила с места и посеменила к нему навстречу. Пышные крылья светло-розового платья пестрили жёлтыми шафрановыми пятнами. Через несколько мгновений Ольтена наступила на подол собственного одеяния и непременно рухнула бы носом об пол, окончательно потеряв вид юной стейи, но Сарер вовремя успел подхватить её за ручки. Девочка рассмеялась, самозабвенно размазывая по рукавам братца жёлтых маслянистых червяков.
– Что ты тут за конец Света устроила? – серьёзно спросил Сарер, отбиваясь от попыток сестрёнки покрасить его щёки в шафран. Он покачал головой, глядя на пёстрые пятна на однотонном плетёном ковре, на приодевшиеся в рыже-алые цвета Льеффи ножки мольберта. – Святое Небо. Что тебе сказала делать мама?
Ольтена захихикала, игриво склонив головку и гордо указав пальцем на кривые сандаловые закорючки, украшавшие белую ленточку, повязанную вокруг её пояса.
– Ну тебе и влетит, – пробормотал Сарер. – Ольтена, ты как будто специально это делаешь – неприятности ищешь.
