произносит задумчиво, и его глаза, и без того неяркие, совсем тускнеют. – Мы с Никитиным обсуждали форму и габариты будущего здания. И кто-то из нас двоих – кажется, все-таки он – предложил пирамиду… Впрочем, возможно, что и я. Не исключено… Какое это, в конце концов, имеет значение? Важно, чтобы город получил прекрасный торговый центр. Это будет бренд нашего мегаполиса. Изюминка.
– Заранее прошу извинить, если мой вопрос покажется вам неприятным. Вы знали Бориса Красноперова?
– С ним контактировал мой заместитель. Думаю, он вам обрисует этого человека, так сказать, в фас и профиль… Предвижу ваш следующий вопрос, от которого меня уже тошнит, – Москалев устало усмехается. – Почему труп закинули в котлован будущего торгового центра? Почему вместо того, чтобы закопать тело у черта на куличках или утопить, устроили ночные маски-шоу в самом сердце города? Отвечаю предельно искренно: не знаю. Но поверьте, готов сотрудничать с любым пинкертоном, в погонах или без, неважно. Мы крайне заинтересованы в том, чтобы преступники были изобличены – и как можно скорее. И поэтому, кстати, намерены вознаградить человека, который разыщет злодеев. Если этим человеком окажетесь вы, я буду только рад… А теперь прошу извинить. Дела…
Прощаемся. Выкатываюсь в коридор и, минуя секретаршу, заглядываю в кабинет напротив, где сидит заместитель Москалева. Кабинетик оказывается почти копией москалевского, только поменьше. И мебель в нем практически та же. Но на столе и в шкафах куча сувенирных прибамбасиков, отчего рябит в глазах, и аскетичное помещение выглядит игривым и кокетливым.
Москалевский зам – абсолютная противоположность худощавому и не слишком общительному боссу. Пухлый и обаятельно-говорливый. Сжимает мою ладонь двумя руками, улыбается, настоятельно просит присесть и даже приобнимает в знак особого расположения.
Одет он куда веселее начальника: и рубашечка, и брючки, и туфельки – все белое, словно он артист мюзик-холла. Или добродушный капиталист из старого американского мюзикла, любитель хорошей выпивки, пышнотелых женщин и быстрой езды в длинном спортивном автомобиле. И кажется, что все вокруг освещено его белой одежкой и беззаботной улыбкой.
– Строго между нами, – доверительно сообщает он, когда завожу речь о Красноперове. – Пакостный был человечишка. Взятки, подлец, брал. И не по чину, скажу я вам, брал.
Он внезапно хохочет, как будто сказал нечто сногсшибательно забавное.
– А почему давали? – улыбаюсь я.
Он внезапно обрывает смех. Его крохотные глазенки на молодом свежем лице (парню лет тридцать с небольшим) внезапно становятся злыми.
– Попробуй не дай.
– Так кто же мог его грохнуть?
Он хитро подмигивает. Дескать, уж мы-то с тобой понимаем, что к чему.
– Конкуренты не дремлют. Они не упустят случая сделать нам пакость, будьте уверены.
– Неужто они предали смерти человека и закинули тело в строительный котлован только для
