готовый заскулить от нарастающей тревоги, Кайнорт увидел, как Зимара подняла мертвенную руку. Когти ласково ползли и таяли на его щеках. Белые пальцы легли ему на затылок. Дёрнув эзера на себя, шамахтон вонзила два ледяных когтя ему в зрачки.
* * *
Долго, долго Бритц приходил в себя на полу грота, в куче колотого льда. Слушал жалобное «ме-е» Чивойта: тот околачивался где-то рядом, но боялся заходить внутрь. А кто бы не боялся на его месте? Нахель, счастливый владелец бранианской кошки, так и не подавал признаков свободы воли. Кайнорт мотнул головой и нерешительно поморгал. Глаза ещё видели, сердце билось. Удары сопровождало тупое нытьё под ложечкой, но Зимара считала, раз не умрёт – значит, стерпит. Но под колоссальным давлением даже лёд горел, и Бритцу казалось, что он плавится и мёрзнет одновременно. Он расстегнулся неуклюже, чтобы остыть. Под распахнутым воротом вниз по груди уходили голубые лапки талых дорожек, закалённых и ставших игльдом. Кайнорт не знал медицины, способной вытащить эти занозы не разделив тело на части.
– Что за… игра? – судорожно выдохнул он, садясь и приваливаясь к арке грота.
Он вытер сопли, слёзы, слюни и холодный пот. Так паршиво Бритц себя не чувствовал даже в казематах Кармина. Да вообще никогда. Он натурально предпочёл бы умереть, то есть умереть, и даже заплатил бы за это. Впервые за много часов жажда найти детей не перевесила заманчивую перспективу провалиться сквозь лёд, залечь на дне озера, свернуться клубочком и стать мумией. Впервые за много лет Кайнорта отвращала не смерть, а суррогат псевдобиологической формы существования, предложенный этой помешанной. А сил сопротивляться или, там, блестящего ума, чтобы обвести Зимару вокруг пальца, он и вовсе не чувствовал.
– «Закрытый клуб для тех, кто» ранит меня, ковыряет и увечит, – Зимара двигалась по гроту, хрустя снегом, и полуденное солнце бросало на неё лучи сквозь призму ледяных арок. – Жадные люди забирают мои алмазы, убивают моих зверей. Но я привязана к чёрным озёрам, и мои бури едва достигают их приисков. Мне тоже больно, Кайнорт Бритц! Зимара – алмаз, и алмаз – моё тело! Оно пронизано жилами, как твоё, и разве ты стерпишь, если я начну рвать их с корнем?
Она в ярости сцапала когтями воздух и поглядела на эзера сверху вниз, и первой его славной победой было выдержать этот взгляд. Потому что он уже дошёл до ручки. Гнев ни одного шамахтона не мог противостоять силе эмоционального истощения. Впрочем, Зимара приняла его за чуткое внимание:
– Ты предложишь им сделку от моего имени. В день полярного затмения, на празднике начала сезона охоты.
– Да, ежегодный Маскараут Карнаболь. Но он уже через неделю…
– Поторопись. Передашь, что я ставлю на кон самую драгоценную из залежей. Моё сердце. Если игроки Клуба доберутся туда первыми – получат алмаз размером с луну и уйдут наконец. Я переживу, – небрежно бросила Зимара и внезапно очутилась на другом полюсе настроения, в маниакальной злобе, а в лицо Бритцу опять брызнул нейробитум: – Но нельзя, чтобы они добрались. Не первыми нельзя,
