времени проводить вместе.
– Не могла предупредить? Я тебе чуть голову не снесла!
– Успокойся, – она опускает статуэтку. – Все хорошо.
Поверить не могу! Я тут такое представляла. Неужели нельзя было позвонить?
– Но ведь входная дверь заперта изнутри. Как ты…
– Через заднюю.
В груди по-прежнему все сжимается. Не то чтоб я не рада ее видеть. Просто это… необычно. Эми отпросилась с работы, прокралась через заднюю дверь, чтоб побыть со мной? Она даже на мой день рождения не брала отгул. Отправила мне подарок курьером – ванильный торт с надписью «С шестнадцатилетием, сестренка!». Только мне было семнадцать, и я ненавижу ваниль.
– Ты не рада?
– Да, то есть нет. Просто это… неожиданно.
Эми не сводит с меня глаз. За ее спиной вовсю кричит закипающий чайник. Что-то в ее внешности кажется мне непривычным. Темные круги, пересохшие губы, кожа такая бледная. Она как будто…
– Ты не заболела?
– Это все переутомление.
Она забирает чайник с плиты.
– Кофе?
– Ага.
Сажусь за стол. Чувствую, как пылает мое лицо. Наверное, от стыда. Еще бы – наброситься на Эми со статуэткой. Как глупо это выглядело со стороны. Неудивительно, что она думает, будто со мной не все в порядке.
– Как учеба?
Вздыхаю, но отвечаю лишь:
– Нормально.
Не рассказывать же о Блэквуде, который преследует меня и накаляет и без того гнетущую обстановку. С чего это Эми вдруг интересуется делами в академии?
– Как дела на работе?
– Как всегда, – она достает со шкафа чашку, – что там может произойти?
Кроме умирающих пациентов и семей, страдающих от боли утраты? И правда, скукотища.
– Раньше ты так не говорила.
– Рано или поздно все надоедает.
Странно слышать это от Эми. Скажи это Изи или Майкл, я бы даже не обратила внимания. Но Эми. Она всегда обладала исключительной чуткостью, стремилась помогать людям, а если не могла, то мучилась от чувства вины. «Все хорошо» в ее мире означает что-то вроде «сегодня никто не умер или, по крайней мере, мне об этом неизвестно».
– Ты голодна?
– Не оче…
– Я сделаю бутерброды, – она открывает холодильник. – Тебе с сыром или ветчиной?
– Вообще-то, я не…
– Значит, с ветчиной.
Да что это с ней? Не дает мне и слова вставить. Она никогда не вела себя так… холодно. И что это за запах? Будто в доме кто-то умер.
– Что это за запах? – зажимаю нос. – Отвратительно.
– Продукты испортились. Пришлось выбросить.
– Эми, ты на меня сердишься?
– Нет, – тарелка с грохотом опускается на тумбу, –
