моей сестрой. Другой у меня нет. У меня вообще больше нет родственников, кроме нее. Пока одна мысль тянет за собой другую, я изрядно отстаю от группы. С трудом могу разглядеть спину Уилла. Пытаюсь их догнать, но что-то не дает мне покоя. Мирилин. Я не видела, как она меня обгоняла. Эта мысль меня не отпускает. Решаю повернуть назад и за первым же холмом вижу ее, скрюченную на снегу. Тело занемело, рука судорожно сжимает горло.
– О боже… Помогите! Сюда!
Впереди лишь размытые силуэты. Слишком далеко.
– Мирилин, ты меня слышишь?
Ее рука дрожит, пальцы скрутило в спазме. Горло сжимается, выдавливая хрип. Она не может дышать!
– Скажи, мне что делать?
Рука тянется по земле, словно пытается мне что-то показать. Прослеживаю за ее взглядом и понимаю, чего она хочет. Сумочка! Она висит на краю обрыва. Наверное, там шприцы. Бегу к ней, но сбавляю скорость. Так скользко. Одно неловкое движение, и я могу оказаться на дне оврага. Аккуратно ползу к краю, тянусь рукой к кожаному ремню. Почти, еще чуть-чуть. Нога соскальзывает. Сумка катится вниз, а я еле успеваю удержаться на краю. Черт! Бегу обратно к Мирилин и нахожу ее изнывающей в конвульсиях. У нее судороги! Она хватает ртом воздух, но тот бесследно испаряется. Что же делать? Она ведь задохнется! Стоило только над ней склониться, как что-то откидывает меня в сторону. Блэквуд появляется из ниоткуда, вытаскивает из сумки предмет, похожий на ручку. Шприц, соображаю я. Шприц для инъекций, о нем рассказывал Кристиан. Он действует быстро, как машина, механизм, который оттачивался годами. Закатывает рукав, вонзает иглу, и багровая жидкость испаряется из ампулы. Минута, и рот Мирилин вдыхает воздух. Она дышит! Слава богу!
– Что ты сделала?
Не успеваю стряхнуть снег с куртки, как руки Блэквуда впиваются в нее.
– Ничего.
– Что ты сделала?
– Я ничего не делала! Я пыталась ей помочь!
– О любой опасности сообщать мне! Никогда не пытаться решить проблему самостоятельно. Это ясно?
– Я просто…
– Я спрашиваю, это ясно?
– Да! Я… поняла.
Собираюсь извиниться, но Блэквуд даже слушать ничего не хочет. Просто уходит, а я еще долго не могу поверить в то, что видела. Ее взгляд, лицо. Такое лицо бывает у человека на грани смерти. Застывшее, серое, как воск старой, выгоревшей свечи. Она не боялась боли. Она боялась умереть и, похоже, не без причины. Теперь я знаю, что собой представляет приступ сангвинаров, и с уверенностью могу сказать: ничего ужаснее я в жизни не видела.
Снова привал. Мы разбиваем лагерь, хоть это и не входило в наши планы. По плану мы должны были взобраться на вершину до наступления темноты, и уже там устроиться на ночлег. Но из-за непредвиденной задержки придется остановиться прямо здесь. Зверский холод, разыгравшийся к ночи, выбивает меня из сил. Ложусь спать, даже не ужиная, хоть и проголодалась. Не столько из-за усталости, сколько из-за нежелания встречаться с Блэквудом. Увидеть еще раз этот взгляд, разделывающий меня на кусочки? Одного раза на сегодня хватит.
