ответа, обернулся: – Ну-ка, я посмотрю, что ты нарисовал.
Увидев множество кружочков, он ничего не понял.
– Что всё это значит?
– Ну как же, всё видно! Картошка! Это – тебе! Вот это – мне! Это – маме! А это…
Мидхат осторожно перебил его:
– Слушай, братец, я же не говорил, что надо рисовать картошку. Давай из кружков сделаем много-много солнышек!
– Нет, я хочу рисовать картошки!
Мутахар с жаром принялся рисовать ещё кружочки. На этот раз Мидхат рассердился:
– Перестань чертить кружки!! Что ты всё время думаешь о картошке?.. Где я тебе достану еды?
Он стал стирать все кружочки и начал рисовать деревья:
– Скоро весна наступит, давай нарисуем деревья с листьями.
Чтобы убедиться, принял ли братишка его предложение, он повернулся в его сторону и увидел, как тот забрался под кровать и рисует там. Мидхат тихонько подошёл к кровати… и опять увидел кружочки.
– Опять картошка, да?
– Нет, это лепёшки. Лепёшки, агай! Эти большие – тебе, маме, отцу, а эта, самая маленькая, – мне! – И Мутахар, отчаянно улыбаясь, уставился на брата.
Или глаза, умоляющий взгляд братишки, или слова потрясли мальчика, Мидхат вдруг замер, как вкопанный.
Младший, поняв его реакцию по-своему, заслонил рисунки собой.
– Брат! Ты не смей трогать хлеб!
Лицо Мидхата обожгли крупные слёзы.
Дни потеплели. Но запоздалая весна не принесла радости в дом, где жили Мидхат и его родные. Маленький Мутахар вот уже который день не может подняться с постели, а ведь казалось, что с наступлением тёплых, солнечных дней мальчик выздоровеет.
Мидхат сидит, обняв колени, уткнувшись в одну точку. Изредка он слышит, как стонет Мутахар. Стон этот нет-нет да и нарушит тишину, словно предвещая тяжёлую скорбь.
– Поешь затируху, пожалуйста… Мама говорит, коль можешь есть, будешь и жить.
Мутахар, не открывая глаз, бессильно мотает головой. Мидхат опять становится задумчивым. Все дети на улице. Но ему нельзя оставлять брата одного. Если б только он выздоровел, то они, как все, ходили б на луг за диким луком, за щавелем. Бедная мама… Целыми днями на работе, а ночи напролёт возле больного сынишки. Как она сдала, как бы сама не заболела. Вдруг он услышал, как Мутахар что-то бормочет.
– Что ты сказал, братик?
– Хочу смотреть на солнышко…
Мидхат поднял Мутахара и поразился его лёгкости: «Как его подушечка», – подумал он. А зимой ему это едва удавалось.
Вынес брата на крыльцо, усадил, подложив за спину подушку. Больной ребёнок сильно зажмурил глаза. Подействовало ли слишком яркое солнце, но по лицу у него потекли слёзы.
– Ну, братец, тебе хорошо? Будешь есть затируху?
– Нет, сам ешь…
– Ты так не говори. Знаешь, сегодня все соседские ребята ушли собирать дикий лук. Обещали, что тебе тоже нарвут. Мама сварит суп повкуснее.
