я уехал в Петрозаводск.
Сосед за соседним столиком расправился с пивом, водкой и вонючими «деликатесами» и успешно ретировался на рейс. Я разблокировал обонятельные анализаторы и предпринял вторую попытку удовлетворить потребности человеческого организма. Пробный кусок скользнул по пищеводу и упал в желудок разжеванной сыромятиной. Аппетита это не прибавило. Но воспоминания смазывали критичность и делали процесс поглощения пищи автоматическим.
Я загружал себя командировками и самым активным образом осваивал дикие просторы Карелии, скрывая под бизнес-экспансией добровольное изгнание. Демонические атаки периодически прорывали блокаду. Мне требовалось все больше времени на восстановление. Давление нарастало. Прогнозы пугали. Я принял решение – переезд на Кольский полуостров. В скальные пустоши Заполярья.
Последние несколько часов затравленного вампира не отличались оригинальностью. В родной город я прилетел в обед, назначил новый совет управляющих и директоров, утвердил стратегический план развития компании, купировал соблазн появиться у дома Бригов, отправился сразу в аэропорт и пообещал себе, что оставшееся время до вылета проведу за барной стойкой, где и давился ужином.
Наконец, я расстался с резиновыми останками, открыл офис-менеджер, одел наушники и погрузился в детальный анализ инвестиционного портфеля. Еще в ноябре я составил особое завещание, где все права наследования были у одной личности. И теперь всю силу отчаяния вкладывал в управление активами, фанатично увеличивая наследственное имущество до момента, когда «завещание вступит в законную силу» и перейдет к моей второй половине. Вспоминая панику моего юриста, усмехнулся: «Знаю, родная, ты не простишь мне этого. Но у тебя будет время примириться с мыслью, что мое решение – это не попытка посмертно заявить на тебя права, а последнее средство, которое позволяло вампиру чувствовать себя не монстром, а твоим мужчиной и сопротивляться до конца», – даже при ее строптивости риск себя оправдывал.
Рейс задерживали. В Карелии свирепствовали грозы. Я не отлучался от работы больше четырех часов. Фаза утомления совпала с нарастанием демонического давления. Измученный желудок скрутило судорогами. Висок пронзила острая боль. Приступ накрывал удушьем…
Внезапно все стихло. Не фиксируя никакого инфернального присутствия, я освобождал ворот рубахи и оглядывался в поисках источника несанкционированного контрудара.
Внешне все без изменений. Та же атмосфера. Спешат и нервничают пассажиры. Рассеянно озираются по сторонам встречающие. Газеты. Сувениры. Цветы. Густые сумерки перерастают в ночь. Два самолета на аэродроме. Мигающая точка в небе. Переговоры диспетчеров. Ничего необычного. Кроме одного. Голодное животное втянуло воздух и на рефлексах сорвалось с места.
Спиной ко мне за самым дальним столиком притих черноволосый Ангел. Перед ней – грейпфрутовый фреш. Рядом телефон, на который она периодически поглядывала. Камилла
