Илассиа навсегда осталась скорбящей вдовой, а доктор Келлен встретил старость в одиночестве, но пылкой радости тоже никто не испытывал.
Через несколько дней последовало внезапное продолжение. Илассиа и Келлен пригласили всех нас к себе. За Иссоа и Эллафом послали яхту, Маилла с Ассеном приехали по суше на электрокаре. А мы с Карлом прилетели на флаере.
Илассиа, как оказалось, попросила Маиллу освятить очаг на вилле, чтобы можно было проводить там сугубо семейные церемонии, без гостей и огласки. Сама Илассиа давно уже приняла посвящение от Ульвена и не раз помогала ему, однако «пробудить», как тут говорится, совершенно новый очаг мог лишь иерофант высокого или самого высшего ранга. Это входило в прямые обязанности императрицы, но Илассиа побоялась беспокоить ее: Иссоа вынашивала наследника и должна была скоро родить. Присутствие Иссоа уже воспринималось как особая милость.
А затем, наконец, состоялась церемония у «пробужденного» очага, скрепившая брак Келлена и Илассиа священными узами. Руководила этим действом опять же Маилла, не связанная близким родством ни с женихом, ни с невестой. Церемония совершалась не так обстоятельно и торжественно, как в доме семьи Киофар, но отнюдь не выглядела внешней данью древним обычаям – иначе ее не стоило бы затевать.
За семейным обедом Илассиа пояснила: без церемонии у очага она ощущала бы свое второе замужество как не совсем настоящее. А доктор Келлен признался, что, уважая память Ульвена, предложил ей сначала фиктивный брак, дабы она не чувствовала себя совершенно покинутой и неприкаянной. Посещать слишком часто вдову императора, особенно по вечерам, он считал неприличным, хотя, как старший родственник и как врач, имел на это право. Но Илассиа не приняла его жертву и пожелала стать ему настоящей женой, принеся клятву верности у нового – своего – очага. Рождение сына, Лаона, окончательно скрепило их необычный союз.
Я объясняю всё это, чтобы стало ясно отличие виллы «Илассиа» от дома семьи Киофар. Старый дом обладал чрезвычайно сложным характером, вобравшим в себя нравы, взгляды, повадки и прихоти всех своих обитателей (может быть, даже отчасти и мои, поскольку я подолгу жила в нем и как гостья, и как Хранительница). Однако в доме временами царило веселье, играла музыка и звенели детские голоса, в том числе в последние годы, когда тут резвились и озорничали то Виктор, то близнецы Ульфар и Массен, то Лаура и Валерия, а теперь еще и Ульвен, сын Иссоа и Эллафа. А на вилле «Илассиа» преобладала вдумчивая, затягивающая в себя тишина. Еле слышные шорохи домашних приборов, монотонное дуновение ветра, плеск волн… Илассиа и Келлен говорили друг с другом на «вы» и вполголоса, или вообще обходились без слов. Зачем слова, когда всё уже сказано?..
Но мне для ясности нужны были именно слова.
Илассиа встретила меня у посадочной площадки. Она услышала легкий шум подлетавшего флаера и вышла из дома, накинув плотную серебристую шаль и держа за руку Лаона.
– Аввао
