группа всадников. Шестеро. Они поехали прямо к дому. Шэнноу зашел в большую комнату и следил за ними из окна. Донна Тейбард увидела их одновременно с ним и неторопливо направилась навстречу в сопровождении десятка своих гостей.
Всадники натянули поводья, и высокий мужчина в белой шерстяной рубахе спрыгнул с седла. Лет тридцати на вид, черные волосы коротко подстрижены, смуглое красивое лицо.
– Добрый день, Донна.
– И вам, мистер Флетчер.
– Рад видеть, как вы празднуете. А от Томаса есть вести?
– Нет. Я собираюсь поехать в овраг, где вы его закопали. Насыпать над ним могильный холмик.
Он багрово покраснел.
– О чем ты говоришь? Не понимаю!
– Уезжайте, Саул. Я не хочу видеть вас здесь.
В нависшей тишине гости столпились вокруг всадников.
Флетчер облизнул губы.
– Донна, жить в такой близости от диких земель больше небезопасно. Всего в восьми милях к югу был замечен Даниил Кейд. Ты должна переехать в Ривердейл.
– Это мой дом, – сказала она. – И я останусь здесь.
– Извини, но я обязан настаивать. Так проголосовал Комитет. Ты получишь щедрую плату за твой дом, и для тебя с Эриком уже приготовлено удобное жилище. Не чини лишних затруднений. Твои друзья здесь обещали помочь с перевозкой твоей мебели и вещей.
Донна обвела взглядом стоящих рядом гостей. Ивенсон отвел глаза, и многие другие уставились в землю. Только Стефан Янус вышел вперед.
– Почему она должна переехать, если не хочет? – спросил он.
Саул Флетчер словно не услышал его и шагнул к Донне.
– Одумайся, Донна! Комитет имеет право выносить законы для защиты общины. Ты должна переехать, и переедешь! Сейчас же! – Он обернулся к могучему детине на высоком черном мерине. – Барт, помоги Донне с ее пожитками.
Детина собрался спешиться, и тут из темной двери вышел Йон Шэнноу. Остановившись на крыльце, он оглядел толпу. Барт опустился в седло, и все глаза обратились на Шэнноу – на пояс с пистолетами, который он снова надел. Он, в свою очередь, оглядывал всадников. Всю жизнь он сталкивался с такими людьми – ловцами удачи, разбойниками, зачинателями войн. Все они несли эту печать жестокости, бездушного гонора.
– Если фрей Тейбард желает остаться здесь, – сказал Шэнноу, – то больше не о чем говорить.
– А вы кто такой, сэр? – спросил Флетчер, не спуская глаз с пистолетов Шэнноу.
Шэнноу, игнорируя его, обернулся, к всадникам. Двух он узнал.
– Как поживаешь, Майлс? – окликнул он одного. – А ты, Поп? Что-то далековато вы забрались от Ольона.
Оба замерли в седлах, храня молчание.
– Я спросил, кто ты такой? – крикнул Флетчер, положив ладонь на ореховую рукоятку двуствольного коричневого пистолета, висевшего у него на поясе.
– Это Иерусалимец, – буркнул Майлс, и Флетчер окаменел.
– Я слышал про вас,
