вы, Глеб Федорович, не спешили бы сомневаться! Это – во-первых, а во-вторых – главное, – грубо продолжал Чекишев, понимая, что канареечно поют миллионеру всяк и каждый. – Хорошо, что я к вам пришел, когда рассветает! Отлично, что вы уже не спите! Не спится вам отчего? Миллионы у вас. А мне не спится от того, что и я хочу обладать миллионами! Делаю вам, Глеб Федорович, предложение: увеличить ваш капитал за один только год нашей с вами совместной деятельности на четыре миллиона рублей, а затем…
Белый крутой лоб Глеба, хоть и молодой, выказал сразу же пять будущих продольных морщинок и две поперечные меж бровей. Но вот черные глаза его весело заблестели:
– Исключительное представление. Премьера! – воскликнул Глеб. – Ну а дальше?
Чекишев продолжал доказыватъ:
– Прибыльное дело – купить участок на Биб-Эйбате и качать нефть!
На этот раз Глеб не изрек своей любимой фразы, что он не Петр Первый и что шуты ему не нужны, что у него не императорский дворец, а торговая фирма.
У Глеба были красиво очерченные губы, отцовские черные глаза, но зубы – удивительные!!! Такие крупные и удлиненные, они из-под верхней губы при улыбке всегда нависали над нижней губой, заслоняя ее, стоило только Глебу чуть улыбнуться. Какая-то хищная, плохая улыбка получалась. Глеб это знал и старался меньше улыбаться. Особенно гимназистке Аде, которая не оставляла его в покое, все добиваясь встречи, чтобы только оказаться рядом с карманом миллионера.
Глеб зажмурился, подумал над предложением Чекишева купить нефтеносный участок на Биб-Эйбате.
– Ближе к делу, – продолжал Чекишев. – Что вы потеряете? Ничего! А израсходуете-то пятьдесят тысяч – против четырех миллионов.
– Но ведь, – усмехнулся Глеб, – тут пахнет аферой?
– Бог мой! Афера?! Это же такая дамочка, с которой в обнимку спал ваш отец! Афера и помогла ему стать обладателем пяти пассажирских и четырех буксирных пароходов! Ну, по рукам?! – Чекишев улыбнулся и потер ладонь об ладонь.
Появление Чекишева в доме Глеба сулило не только наживу, но и развлечение: в скучной деловой жизни миллионера Чекишев давал «премьеру», в постановке которой Лужнин являлся режиссером, одухотворенным по-новому: поиздеваться над купцами-промышленниками. Глебу этого давным-давно хотелось. Получится не получится – видно будет. Стоит-то все это представление всего лишь несколько тысяч рублей… А впрочем… Гениальное всегда бывает простым.
– Теперь… теперь о главном… – продолжал Чекишев. – Не думаете ли вы, что я буду доволен задатком?!
– А я знал наперед, что дай тебе палец, ты захочешь оттяпать всю руку!
– Без шуточек, Глеб Федорович! Вам за один год – миллионы добычи, а мне? Вам – вся рыба богатого улова, а мне – на борту шаланды чешуя?! Вы владелец нефтепромысла, а я? Где гарантия, что вы не вздумаете пригласить другого инженера? А меня, – при этом Чекишев лягнул ногой, как бы выталкивая кого-то за дверь. – Разрешите представиться,
