груз будем, как и положено, чтобы не перегрузить корму корабля. Пускай купцы наорутся. От этого они сильнее не станут… Поослабнут. Шумят они от мелких потерь. Завтра недодадут по гривеннику рабочим, а там и весь год не будут додавать – и с лихвой покроют свои убытки. Иди на палубу. Получай мои векселя и складывай в сейф, платить будем пятаком за рубль. Понятно, думаю?! То-то! Пусть будут довольны пятаком мои компаньоны!
Лужнин появился перед орущими компаньонами, морща болезненно лицо:
– Господа! – воскликнул он. – О чем, господа, вопите тут?! Ведь оплата моих векселей обеспечивалась добычей нефти. В каждом векселе об этом упомянуто. Нефти нет! Будем нести убытки на равных! Ни пароходы, ни домовладения, ни кондитерская фабрика, ни лесопильный завод не в ответе! Не под залог этого имущества выданы мною векселя. – Лужнин скривил свое лицо. – И если бы все имущество не было в залоге, еще надысь распродал бы и расплатился… А? Э-эх! Беда! Все мое уж заложено-перезаложено… Скоро нагрянут купцы из Саратова, Самары, Москвы, им я должен куда более, чем вам… Берите, что есть в кассе, – по пятаку за рубль хватит, может быть… Управляющий будет выдавать… А я – вылетел в трубу, обанкротился… Был миллионер Глеб Лужнин, а теперь я – трын-трава! Мы тут с вами царицынские – хватайте, что есть в кассе, а то нагрянут из Саратова… и копейки за рубль не получите!
Глеб раскланялся и ушел в кабинет управляющего. Там он поставил на письменный стол венский стул, взобрался, как взбирался управляющий, чтобы подглядывать в пропиленную под потолком щелочку за работой кассира и конторщиков, и глядел на одураченных компаньонов.
– И пусть Бога благодарят! – смеялся Глеб.
Когда в сейф Лужнина управляющий бросил последний вексель, Глеб спрыгнул со стула прямо на пол, вытирая большим батистовым платком вспотевший лоб. Ведь не так-то просто, оказывается, заработать обманным путем миллион рублей!
А через пять дней в газете «Биржевые ведомости» появилось сообщение, что семь буровых скважин, глухих еще вчера, вдруг выдали разом на поверхность Биб-Эйбата более двухсот тысяч пудов нефти.
Чекишев прислал телеграмму:
«Уважаемый Глеб Федорович! Через месяц подгоню в Царицын две нефтеналивные баржи. Готовьте резервуары. Ставьте нефтекачку около причалов Нобеля. Мы ему станем поперек горла. Мы – русские!»
В тот же вечер Глеб Лужнин дал бал.
Присутствовал на балу и вездесущий Николай Баяров, которого Лужнин, взяв под руку, отвел в свой домашний кабинет и сказал:
– Мы тут и без тебя попляшем. Отправляйся по делам. Нужно срочно начать постройку нефтеналивных резервуаров, оборудовать нефтекачку… Но именно неподалеку от нефтекачки Нобеля… Глотку этому шведу хочу заткнуть… Россия – все же Россия для русского промысла!
В фаэтоне, по-пьяному развалясь, с веселой улыбкой напевал Баяров:
Если б милые девицы
Все могли летать, как птицы…
Хоть
