социальная «раковая опухоль» – коррумпированность верхов и бессилие низов. В этих условиях человек теряет веру в социальную защиту, теряет чувство личной безопасности.
Процесс распада общества как структурно организованной системы включает этапы кризиса, взрыва и неопределенности.
На первом этапе система теряет свое динамическое равновесие. Отдельные ее элементы и даже блоки выходят из-под контроля. Повышается роль случайных факторов, возрастает степень непредсказуемости происходящих изменений. Усиливается психологическая напряженность. Люди сворачивают свои перспективные программы и предпочитают принцип «здесь и только сейчас». В этих условиях люди не живут, а выживают. Характерным проявлением этапа кризиса является существенный рост числа суицидов.
Пик кризиса – это начало взрыва, время второго этапа социального хаоса, когда распад сложившихся структур «социальной ткани» приобретает лавинообразный характер. Уже нет защитников старого мира. Они переквалифицировались в свидетелей распада этого мира. Человеческая масса трансформируется из субъекта социальной активности в «черную дыру», способную только поглощать социокультурную энергетику. Из нее рекрутируется субъект разрушения или формируется субъект абсолютного отчуждения от всего, от всех и от самого себя. Этот субъект либо демонстрирует бессилие, либо тяготеет к социально неодобряемым средствам выживания, либо обращается к механизму компенсации своего отчужденного «Я» посредством алкоголя, наркотиков, сиюминутных утех.
Деструктивные процессы в обществе оказывают на человека асоциализирующее воздействие. Как только регуляторы социального поведения перестают работать должным образом, так сразу же проявляется дремлющая в глубинах человеческого подсознания агрессия биологического «Я» (см.: Холличер В. Человек и агрессия. М., 1975). В условиях разрушения нормативных структур уже не остается ни «святого», ни «священного». Доминирует только ценность пользы и выгоды. Биологическое «Я» заявляет о себе эксцессами имморального и противоправного характера на социальном уровне. Социальный взрыв сопровождается не только моральными деформациями, но и экзистенциальной катастрофой.
Третий этап аномии (беззакония и беспредела) характеризуется тем, что экстремальные условия социальной жизни превращаются в правило. Реальностью становится абсурдное бытие с дилеммой: ужасный конец или ужас без конца. Данное состояние отличает периоды социальной неопределенности, для которых характерен даже особый антропологический тип личности. Людям этого типа присущи особая поступь, иные жесты, специфическое выражение лица. Мотивы силы и власти существенно теснят мотивы романтизма и правдолюбия, справедливости, солидарности и сострадания. В этом антропологическом типе удивительным образом уживаются жесткость и безысходность (страх), переходящие в перманентную жестокость. Поступки его представителей, как правило, обусловлены
