рукой. Это очень плохо, если – махнули. Если считают, что здесь не дом навсегда, а так, прибежище, причём прибежище разовое. Если оставляют вокруг бараков всякую дрянь, если грязь становится неотъемлемой принадлежностью быта. История города Масквалон, утонувшего в собственных отбросах, не более чем аллегория, но аллегория, проверенная жизнью. Ничем так не порадуешь Нечистого, как, мерзостью запустения. Но о запустении речи не было. Ухоженные дорожки, кругом чистота – насколько вообще чистота бывает в поселениях подобных данному. Заповеди поселенцы выполняют не за страх, а по велению души.
И ещё – казалось, будто заложило уши. Нет, он слышал всё – и скрип гравия под ногами, и далёкие голоса, и голоса близкие, но всё равно Еремей сделал специальное упражнения, прочищая евстахиевы трубы.
Спутники, Боррис и Шалси, окруженные родными, расстались с Еремеем у жёлтого барака.
Три жилых барака стояли в ряд. Поселение строили по образцу «длинных домов» предков-славякезов. В белом жили одинокие мужчины, в голубом – одинокие женщины. Жёлтый же, стоявший в центре, предназначался для семейных, и потому строился с запасом.
– Но, видно, придётся вскоре ставить ещё один, – сказал сопровождавший Еремея старшина.
То, что с ним шёл глава поселения, не сколько льстило Еремею, сколько смущало. Да, конечно, семинарист – это будущий священник, относиться к нему следовало с уважением, но уважения должно быть в меру.
– Совет Но-Ома желал бы переговорить с вами, – миновав жилые бараки, они подошли к строениям иным. Церковь, маленькая, но ладная, стояла по одну сторону площади, Дом Совета – по другую, здание служб – по третью.
– Разумеется, – согласился Еремей.
– Конечно, вам прежде нужно отдохнуть с дороги, но смерть отца Колывана заставляет поступиться обычаями.
– Разумеется, – опять согласился Еремей. Если Совет поселения ждет семинариста, как может семинарист ответить отказом?
Дом Совета был куда проще и меньше, нежели в Монастыре, но в любом скиту Рутении каждый, пришедший в здание, находил здесь Закон и Справедливость, независимо от размеров и убранства.
Совет составляли три человека. Поселение маленькое, но три – минимальное число советников. Не меньше трех, не больше девяти.
Зал совещаний залом можно было назвать с большою натяжкой. Комнатка, на стене карта Рутении. Вокруг круглого стола, сделанного пусть и со старанием, но старанием без мастерства, стояло четыре стула с высокими резными спинками, в работе опять виднелось старание, но умения было побольше, ясно – плотник превращался в столяра.
Два стула были уже заняты. На одном сидел плотный человек, одетый образом самым простым, как одеваются ремесленники, которым он, судя по всему, и был. Комбинезон синей, тяжелой материи едва не скрипел. Парадный комбинезон, ни пятнышка, специально надевает для Собрания. Советник Им-Зик.
Ремесленник просто впился в лицо Еремея, пока
